Как быть съеденной

Хана типа как утихомирила нас: «Девушки, пожалуйста», – а потом завелся мотор, и я почувствовала, как из решетки у меня над головой дует холодный воздух. На секунду мне примерещилась душегубка с выхлопными газами. Но нет, это был просто кондиционер.

Потом в фургоне наступила тишина, не считая шипения кондиционера и шелковистого шелеста платьев, а еще тихого мурлыканья Ханы в гарнитуру и наших слабых вскриков, когда фургон резко поворачивал; в такие моменты меня с силой прижимало к двери и сильно подташнивало. Мне казалось, будто Хана – моя лучшая и единственная подруга, которая типа как пригласила восемь других неудачниц пообедать с нами.

Здесь, в этом фургоне, ничего не видя из-за повязки, я ощутила сомнение; оно разрасталось – так трещина на телефоне приводит к паутине трещин, а потом сенсорный экран перестает работать, и ты рассылаешь бессмысленные сообщения людям, с которыми даже не знаком.

Что, если мы с Брэндоном действительно родственные души, но он этого не знает? Что, если его принудят «двигаться в другом направлении»? Я слышала такое прежде, когда однажды попыталась податься в модельный бизнес, а мне сказали: «У вас слишком большой рот. Мы движемся в другом направлении».

Я могу стать одной из тех девушек, которых унизительно исключат в первый же вечер. Я смеялась над этими девушками в других сезонах, но никогда не думала, что могу стать одной из них – что буду брести, пьяно спотыкаясь, по выложенной брусчаткой дорожке и волочить за собой свой чемодан, и на лице моем будут потеки туши, а в зубах зажата белая роза, ранящая шипами мой язык…

И что тогда? Обратно в Пенсильванию, в Парк-Понд, без работы, без жилья, с несколькими тысячами долга по кредитке и с чемоданом, полным вечерних платьев? Я имею в виду, куда вообще надевать эти платья?

Фургон остановился с включенным двигателем; потом тот умолк. Никто ничего не сказал. Все просто дышали. Мы слышали, как открылась пассажирская дверь, Хана вылезла наружу. Как долго мы ехали?

– Сколько времени? – спросила я в тишине, и девушка рядом со мной вздрогнула.

– Может, машина сломалась, как вы думаете? – спросил кто-то.

– Да кто, на хрен, знает? – отозвалась Пейтон. – У меня такое чувство, что сейчас нас поставят перед долбаной расстрельной командой.

– Не надо говорить плохие слова, – попросила девушка рядом со мной.

Когда дверь фургона наконец отъехала в сторону, мы принялись жадно глотать воздух. Я прямо слышала, как все жадно дышат.

Хана раздала нам рюмки.

– За Брэндона! – сказала она, и мы все повторили:

– За Брэндона!

Водка обожгла мне горло. Голос Ханы произнес:

– Эшли, вставай.

Я начала подниматься со скамьи и почувствовала, что девушка рядом со мной, та молитвенница, тоже начала вставать.

– Верно, – сказала Хана. – Две Эшли.

– Я Эшли Ф., – сообщила я.

– Я тоже, – пискнула другая Эшли.

Я почувствовала, как Хана берет мою руку.

– Я имела в виду вас, с буквами «e» в имени.

– Сколько «e»? – спросила другая Эшли.

– Две, – сказала я, опираясь на руку Ханы. – A-s-h-l-e-e.

– А ваше имя пишется A-s-h-l-e-y, – напомнила Хана другой девушке. Вот так две Эшли Ф стали Эшли Е и Эшли И.

Хана повела меня прочь от фургона; из-за высоких каблуков мои ноги подламывались, словно у новорожденного жирафа.

Потом меня оставили стоять – как я предполагала, в начале мощенной брусчаткой дорожки – с повязкой на глазах, с руками, скрещенными на груди.

– Знаете, почему я вызвала вас первой? – спросила Хана. Я покачала головой. – Потому что я думаю, что вы можете выиграть это состязание.

– Вы наверняка говорите это каждой.

Хана вложила мне в руку еще одну рюмку, и я, запрокинув голову, проглотила водку.

Хана такая, типа:

– Знаю, для вас странно то, что я занимаюсь и другими девушками тоже, но я хочу сказать… Эшли И? Она милая, но… что тут скажешь? Это моя работа, и я занимаюсь теми, кого мне выдали. Но иногда мне везет. Иногда мне дают участницу, которая действительно может выиграть – как вы. – Ее теплые ладони легли на мои обнаженные плечи. – Эшли, вам нужны эти другие девушки. Они составляют наше шоу. Но все равно – плевать на этих девушек. Если вы будете вести себя уверенно, они не будут иметь никакого значения; они просто второстепенные персонажи в вашем путешествии. Если вы пройдете через это, вся ваша жизнь может измениться. Вы сможете получить счастливый финал, который всегда хотели. – Она сжала мои плечи и посоветовала: – Ведите себя как звезда, потому что вы и есть звезда.

Хана стояла позади меня, держа пальцы возле моих ушей, готовая отцепить эластичные петли повязки, говорила:

– Не оглядывайтесь назад. Имею в виду – и буквально, и в переносном смысле. Просто идите вперед по дорожке, ладно? И все время помните о том, что вы визуализировали, к чему вы идете.

Она сняла повязку, давая мне возможность видеть. Все, что я визуализировала, теперь возникло передо мной в реальности, как ожившая сказка: вымощенная брусчаткой покатая дорожка, обрамленная розовыми кустами и фонарями. Извиваясь, она вела все дальше, дальше, дальше, вверх, к главной награде, к смутно виднеющейся фигуре мужчины в костюме.