Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления 1917–1993. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века

Сегодня Россия не представляет собой экономического организма. Это кусок территории, вырванный из тела страны. Но обратного хода нет. Несмотря на весь трагизм такого утверждения, его надо принять как аксиому. Отказ от нее будет означать кровь и еще большую глубину трагедии. Надо пережить и Севастополь – эту кровоточащую рану, и то унижение русского народа, в которое нас повергли ныне власть имущие, и, сжав зубы, начать работать во благо будущего. Нужно научиться жить в этой новой для нас стране, но стране нашей, за которую мы, и только мы, в ответе.

И первое, что должно быть сделано, – превращение той территории, которую мы сегодня называем Россией, в настоящее современное государство, в единый экономический организм с соответствующей структурой. Эта задача пока не понята и заведомо не под силу той группе людей, которая сегодня пришла к власти и распоряжается страной. Надо это признать. И только тогда станет понятной мера нашей собственной ответственности, той ответственности, которая лежит на плечах научной интеллигенции. Необходимо найти способы использовать интеллект, знания и энергию членов академии и молодежи, особенно научной молодежи, которая стоит за каждым из нас. Меня очень беспокоит то, что страну заливает волна посредственности, что в сознании тех молодых людей, которым в силу удивительного случая оказались сегодня вручены ключи от нашего будущего, властвует представление о самодостаточности – первейший индикатор посредственности и грядущих неудач. Как им объяснить, что их вознесение на вершину власти не следствие их талантов, чтобы выдержать ответственность, которая на них навалилась, им необходима настоящая опора. Сказал я еще и о том, что использовать расхожий термин «кризис» неправомочно. Следует осознать, что страна переживает смутное время. И речь должна идти об организации жизни в это время и о долговременной стратегии выхода из него. Вот почему необходимо создание совета «Наука будущему России».

Моя речь особого впечатления не произвела, только академик Марчук, последний Президент Союзной академии (он вел то памятное общее собрание), мне бросил: «Инициатива наказуема, Никита Николаевич! Вам и писать письмо в правительство».

Письмо на имя Б. Н. Ельцина я написал и дал его подписать ряду членов академии. Положил его и на стол Г. И. Марчуку. Там оно благополучно пролежало около недели. Я его забрал и без подписи Марчука отвез в канцелярию Президента России.

Судьба этого письма достаточно показательна.

Примерно через полгода неожиданно вышел указ Ельцина об организации при правительстве консультационного общественного совета по анализу критических ситуаций и проектов правительственных решений. В его состав было включено довольно много весьма квалифицированных специалистов, что давало определенную надежду на возможность успешной работы. Его председателем был утвержден я. Мне казалось, что в таком составе совет может в наше смутное время постепенно превратиться в некий инструмент стратегического анализа. Без него обойтись невозможно. А допускать до него бойких, на все готовых дилетантов крайне опасно. Я думаю, что провал перестроечного процесса в очень многом был следствием непонимания возможных перспектив, ясного представления о том, что из желаемого реально! Да и само желаемое очерчивалось очень смутно. И перед моими глазами все время вставал назидательный пример.

После нападения на Пёрл-Харбор, как об этом повествуют многочисленные воспоминания, в Вашингтоне возник неформальный кружок обеспокоенных ученых. Они собирались, обсуждали проблемы, возникшие в связи с войной, обдумывали пути их решения. Иногда в этих встречах участвовали Рузвельт, Гопкинс и другие государственные деятели. Рузвельт обычно молчал, иногда задавал вопросы, иногда просил проанализировать ту или иную ситуацию. Под эгидой этих людей проводились некоторые исследования, которые мы сегодня относим к исследованию операций или системному анализу, то есть к комплексному анализу проблем принятия тех или иных решений. Уже после кончины Рузвельта Трумэн формализовал эту деятельность, и была создана знаменитая Rand Corporation. Она сыграла очень важную роль в период холодной войны. Действует она и сейчас. Президенты и правительства уходят, a Rand остается и снабжает федеральное правительство (а в последние десятилетия и крупные корпорации) важнейшей, объективной, от политики не зависящей информацией.

Я надеялся, что мне удастся повторить в новой редакции и в новых условиях опыт США и создать тот аналитический инструмент, который поможет найти стране пути выхода из смутного времени. И весь девяносто второй год я делал многочисленные усилия для реализации этой идеи. Но я не учел того немаловажного обстоятельства, что Ельцин – не Рузвельт, а Бурбулис – не Гарри Гопкинс.