Как долго я тебя искал…

– Марина Вячеславовна, мы боролись за вашу жизнь, – сухим ровным голосом диктора телевидения сообщала информацию акушер-гинеколог, – К сожалению, младенца спасти не удалось. У вас произошла отслойка плаценты. У ребенка резко остановилось сердце и всё это осложнилось тазовым предлежанием плода. Сожалею и сочувствую, что такое случилось… – уже эмоционально продолжала поддерживать она, – Вам была проведена сложная операция. Нам важно было сохранить хотя бы вашу жизнь. И, поверьте, вы ещё будете мамой. И не раз!

Марина слушала и не понимала о чём идет речь? Какой малыш? Кого не удалось спасти? Её малыш ещё находится у неё в животе. Вот он, посмотрите, пощупайте! Её рука опустилась в пустоту и упёрлась в плоский живот.

– Где мой ребенок? – Марина вдруг поняла, что всё, о чём сейчас говорила врач, касалось именно её. Её малыша. Её состояния. Она закрыла глаза и сжала губы.  Слезы скатывались в уголки глаз и беззвучно падали на подушку.

Врач присела рядом с Мариной и взяла её руку, как будто старалась передать ей своё понимание и участие, свою поддержку и защиту.

Выйдя из палаты, она подошла к сестре-акушерке:

– Если будет сильная истерика, сделайте, пожалуйста, пациентке успокоительный укол. И не оставляйте её одну! Поглядывайте.

Ночь.

Римма поднялась в палату к Марине.

За окном непроглядная темнота. За окном бушевала поздняя осень. За окном стучал дождь. Ветер тормошил оконные рамы.

Марина не спала. Она просто лежала в этой осенней ночной темноте.

Лежала и слушала, как бесновалась природа.

Римма взяла стул и подсела поближе к кровати подруги. Они ни о чём не говорили. Они просто молчали. Это молчание было необходимо им обеим.

***

Луч солнца скользнул по лицу Марины и заставил её зажмурить глаза. Ночной кошмар сменился солнечным морозным утром. Снежинки медленно кружась опускались на черную замерзшую землю, одевая её в белые наряды.

– Доброе утро! – услышала Марина приветствие сестры-акушерки и открыла глаза.

Жизнь начинается!

Глава XXIV

– Доброе утро, Римма Анатольевна! Думала выписывать вас, но у малыша небольшая температурка. Такое случается. Так что ещё дня на два-три вам придется задержаться. Надеюсь, что ничего страшного. Во всяком случае анализы хорошие. Может вы нервничаете, ребенок тоже? Сестра-акушерка сказала, вы категорично отказываетесь кормить?

– Галина Сергеевна, вы не поняли меня –  я не хочу этого ребенка! – Римма смотрела на врача ничего не выражающим взглядом.

– Вы отказывайтесь от младенца? – Галина Сергеевна не понимала. Конечно, она видела девочек, оставляющих детей в роддоме. Но её пациентка, дама, которая всё имеет в этой жизни. Всё кроме ребенка. Господь ей дал, то к чему стремятся все женщины: радость материнства. И не каждой дано познать это счастье, счастья рождение нового человека.

– Вы извините, Римма Анатольевна, но за детьми огромные очереди! А вы не хотите этого прекрасного малыша. Поэтому он и приболел. Дети они всё чувствуют. А муж? Муж знает? Вы сказали ему о своём отказе.

– Дело в том, что мы с супругом не живем вместе уже несколько лет, – на ходу стала сочинять Римма.

– Давайте я приглашу к вам психолога. Вы проговорите с ним всё, что вам мешает любить свою малютку. И затем мы уже с вами встретимся завтра у меня в кабинете. Но я бы хотела, чтобы вы изменили своё отношение к ребенку.

Глава XXV

Марина лежала и понимала, что надо выкарабкиваться из этой глубокой ямы, в которую её затягивала депрессия. Она набралась сил и заставила себя выйти в коридор. Ходьба доставляла ей неудобства и вызывала неприятные ощущения после операции, но движения ей были необходимы.

Чтобы не находится в тягостном одиночестве она спустилась к Римме.

– Добрый день! Вот я и добралась до тебя. Врач сказала, что надо обязательно ходить. Послезавтра меня выпишут. Процесс заживления идет семимильными шагами, – пыталась она шутить, – как вы здесь? Всё бастуете?

Марина заглянула в кроватку. Ребенок ворочался и кряхтел. У неё возникло непреодолимое желание взять его на руки и с нежностью прижать к себе это хрупкое тельце.

– Давай я поменяю подгузник? – Марина обернулась к Римме, – Римм, у меня молоко прибывает. Разрешишь мне покормить его?

Римма равнодушно пожала плечами безмолвно соглашаясь с предложением подруги.

Марина быстро перепеленала младенца и, присев на кровать, с трогательным нетерпением приложила малыша к груди. По её телу пробежала приятная дрожь и было видно, что процесс кормления, доставляет ей удовольствие.

– Корми, корми. У меня проблемы с грудью, – Римма смотрела в окно.

Под натиском вчерашней ночной бури не выдержала тонкая береза. Большая нижняя ветка надломилась и того-и-гляди готова была рухнуть на землю.

«И счастье, будто сломанная ветка,

качаясь на ветру, вдруг… упадет....» – промелькнули у неё в голове строчки, когда-то прочитанные в одном из журналов. «А ведь это обо мне!» – подумала она и тут же отвернулась, чтобы не быть свидетельницей этого стихийного бедствия для ветки.