Как это было

Мирные домашние дела... А ведь уже начался 34-й год. В конце января состоялся ХѴІІ партийный съезд, получивший громкое название съезда победителей. Сейчас мы знаем, что при тайном голосовании на выборах Центрального Комитета наибольшее число голосов получил Киров и наименьшее Сталин, знаем мы и о том, что почти все «победители» были потом расстреляны.

 

Семен Борисович снова приступил к работе в качестве члена коллегии Наркомвнешторга, но сработаться с наркомом Розенгольцем никак не мог. Несмотря на дооктябрьский партийный стаж и высокую должность, он не получил даже пригласительного билета на съезд и был очень этим огорчен. «Это его работа, Розенгольца», - сказал он мне.

Съезд уже заканчивался. Утром, открывая свежий номер «Правды», Сеня в списке избранных в Комиссию Партийного Контроля нашел свою фамилию. Он не поверил своим глазам. Теперь вся работа Наркомвнешторга и самого наркома оказалась под его контролем - Семен Борисович возглавил отдел внешней торговли в КПК.

Изменилось и наше положение. Нам уже положено было приобретать продукты в так называемом закрытом распределителе, а тогда еще было очень трудно с продуктами.

По воскресеньям мы ездили в Серебряный Бор в однодневный дом отдыха ЦК и там попадали в окружение партийных верхов.

Появилась машина с шофером. Когда наступило лето, нам предоставили госдачу в Томилино по Казанской железной дороге.

На Анфису Павловну вполне можно было оставлять ребенка, и мне предложили работу в Академии химической защиты на кафедре Михаила Михайловича Дубинина в качестве научного сотрудника, вольнонаемного.

Мои товарищи уже имели чины и большие должности: К. В. Чмутов заведовал кафедрой коллоидной химии, К. В. Астахов - кафедрой неорганической химии, бывшей шиловской, И. Л. Кнунянц кафедрой органической химии, чичибабинской. Но моя работа откладывалась, потому что ранней весной 34-го года я уже ждала второго ребенка.

Сережу я родила 7 октября 34-го года.

А когда я вернулась домой, меня ждал неприятный сюрприз: в передней, одетая в свой салоп, с чемоданчиком на коленях, сидела Анфиса Павловна и ждала нас, чтобы попрощаться и уехать. А я так на нее рассчитывала! В чем же дело?

«Если бы вы родили девочку, я бы с вами всю жизнь прожила, а с мальчиком мне неудобно», - объяснила она.

Так я осталась одна с двумя малышами. Нелегко было одной справляться со всеми делами, бабушек у нас не было, Сеня и папа работали без учета времени.

Впрочем, я не теряла связи с товарищами по академии. Они мне рассказали однажды, что введены научные степени кандидата и доктора наук, появилось новое учреждение ВАК - там дают справки тем, кто прошел аспирантуру или присуждают степень по совокупности научных трудов.

Мне, прошедшей нормальную аспирантуру, нужно туда пойти и получить диплом кандидата. Я поинтересовалась, что он дает.

Оказалось, ничего не дает. «Зачем он мне», подумала я и не пошла в ВАК. «Там, наверное, очередь, а у меня двое, один из них еще и грудной. Нужно будет, получу потом». Срок был упущен, а с ним и степень кандидата наук.

 

В самом конце 34-го года мы уже жили в арбатском переулке - Большом Афанасьевском, 17 - на углу Сивцева Вражка. Это был дом ЦК партии, там нам дали хорошую квартиру из четырех комнат и еще маленькой комнатки при кухне. Мы нашли няню Наталью Петровну Новикову. Она, кстати, и готовила вкусно; мы устроили такой режим, что обедали все вместе дома.

Семен Борисович тоже приезжал с работы.

 

Первого декабря Наташеньке исполнилось три года. Мы решили днем собрать ребятишек, а вечером взрослых - родных и знакомых. Совершенно неожиданно траурная музыка по радио и страшное сообщение: вражеской пулей убит в Ленинграде Сергей Миронович Киров, член Политбюро ЦК, секретарь ЦК... он стал жертвой террора...

Все были подавлены чудовищным убийством. Само собой, праздник отменили, предупредив об этом гостей. Не смогли найти лишь одну гостью - Рину Зеленую, которая у нас часто бывала, как никто другой умела занимать общество. И вот в этот траурный вечер мы уложили детей, в доме стало тихо. Вдруг является Рина с двухкилограммовым мороженым тортом. Торт сделан на заказ, с клубникой, украшен цукатами. Что делать? Холодильников домашних еще не было, на улице оттепель.

Сели мы вчетвером - няня, Семен Борисович, Рина и я - и ели молча этот торт долго, сколько могли.

Через много лет, в 54-ом году, я вернулась в Москву после шестнадцатилетнего отсутствия и на улице Кирова встретила Рину с теннисной ракеткой в руке. Мы бросились в объятия друг к другу и решили зайти посидеть в кафе. Рина сказала: «Ты знаешь, Лена, я с того вечера никогда больше не могла есть мороженое. А ты?»

«Не знаю, - ответила я. - Может, и смогла бы, только за эти годы у меня не было случая проверить».