Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии

Возомнившая о себе обезьяна «Вегетарианская» история человечества Юваля Ноя Харари

Если бы у Робинзона Крузо на острове оказалась вместо Библии книга израильского историка Юваля Ноя Харари «Sapiens: краткая история человечества» (М.: Синдбад, 2020), он бы точно не выжил. Причем не потому, что зачитывался бы этой историей с утра до ночи, а потому, что представления Харари о жизни в первобытном мире прямо противоположны всему, что делал заботящийся о завтрашнем дне Робинзон, и вообще всему, что советует делать здравый смысл.

Реанимация теории «золотого века»

Среди современных авторов, пишущих о развитии общества, мне приходилось встречать самых разных – правых и левых, либералов и этатистов, а также тех, кто считает, что мы живем в лучшем из миров, и тех, кто собирается такой мир построить. Однако впервые попался сторонник популярной несколько столетий назад теории «золотого века». То есть теории, согласно которой люди лучше всего жили в далеком прошлом, а после по какой-то причине (за грехи?) они стали трудиться в поте лица и утратили гармонию с природой, дававшую им радость и спокойствие. Когда люди искренне верили в Бога, они считали представителями «золотого века» Адама и Еву. Когда веру утратили, стали завидовать беззаботным дикарям Африки и Америки, не знающим грязи и скученности больших европейских городов. Юваль Ной Харари выдвинул собственную теорию «золотого века» – с опорой на «науку». Он вдруг решил доказать, что охота и собирательство во всех отношениях были лучше цивилизаций, основанных на сельском хозяйстве и на промышленности.

«Тогдашняя экономика, – отмечает этот автор, имея в виду охоту и собирательство, – позволяла большинству людей жить гораздо более интересной и насыщенной жизнью, нежели живут теперь члены аграрного или индустриального общества. <…> Они бродили по ближайшим лесам и полям, собирали грибы, выкапывали съедобные коренья, ловили лягушек, удирали от тигров. К середине дня они возвращались в лагерь и готовили обед. У них оставалось сколько угодно досуга на сплетни, неспешные рассказы, игру с детьми, отдых и сон. Разумеется, порой кто-то попадался на зуб тигру или погибал от змеиного укуса – зато не рисковал попасть в автомобильную аварию или пострадать от загрязнения окружающей среды. <…> В большинстве регионов Земли почти в любую эпоху собирательство гарантировало наилучшую для человеческого организма диету. <…> Инфекционные заболевания представляли для охотников и собирателей меньшую угрозу» [Харари 2020: 67].

Порой при чтении текста Харари создается впечатление, что это вообще такой своеобразный троллинг: автор создает роман от имени путешественника во времени, сидящего за соседним кустом, а издатель успешно втюхивает нам свой продукт за солидные деньги, как образец нового слова в исторической науке. «Охотники и собиратели научились превосходно управляться не только с внешним миром – животными, растениями, подручными материалами, – но и с собственным телом и его органами чувств. Они различали самые тихие шорохи – не ползет ли в траве змея? Сквозь густую листву деревьев их зоркий взгляд различал плоды, птичьи и пчелиные гнезда. Сами люди передвигались бесшумно и экономно, они умели сидеть, ходить и бегать так, чтобы тратить минимум сил с максимальной отдачей. Живя в постоянном движении, они становились крепкими, словно марафонцы, и приобретали такую гибкость, о какой современный человек не может и мечтать. Даже после многолетних занятий йогой или кунг-фу» [Там же: 66].

К своим современникам Харари относится с откровенным презрением, полагая, что именно с появлением сельского хозяйства и промышленности образовались ниши, где могли приткнуться «дурачки». Появилась возможность выжить, трудясь, например, водоносом или на конвейере, и передать другим свои «глупые» гены. Странно, что автор не добавил сюда офисных сотрудников, перекладывающих бумажки… Впрочем, нет. Он ведь прекрасно понимает, что люди из офисов – это его основные читатели и покупатели, тогда как с водоносами можно не церемониться.

Предельно упрощенный мир

Я, конечно, за кустом в обществе охотников и собирателей не сидел, поэтому не стану рассуждать, жили ли они полнокровной жизнью, как при коммунизме, или в вечном страхе, как пугливые зверюшки, ожидающие в любой момент смерти от зубов тигра. Но некоторые «детали» в красочную картину, нарисованную Харари, внести могу. Беда его концепции в том, что она предельно упрощена. Всю сложность мира автор пытается свести в небольшую книгу, за которую способен заплатить средний покупатель. И в этой картине не остается места, например, для проблемы питьевой воды. А ведь в давние времена люди гораздо чаще заболевали от своей плохой воды, чем от пришедших со стороны эпидемий. Заболевали и умирали, не зная даже, что им желательно сменить место проживания.