Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии

Это же видно и еще из одной истории: в данном случае городской, а не деревенской. У нас есть немало любителей говорить, что на Западе город, мол, всегда был свободным и обладал большими правами в отличие от городов на Руси. С одной стороны, это верно. Но с другой – надо принять во внимание, что на Западе существовало значительное различие между свободными, богатыми городами Северной Италии, увеличившимися до огромных размеров, создавшими цветущие ремесла, прибыльную торговлю, высокую культуру, и скромными городами Англии или Франции, сохранявшими сильную зависимость от монархов или даже от региональных правителей. Почему Италия добилась к XIII–XV векам значительно большего, чем Европа, находящаяся к северу от Альп? Почему она долгое время отличалась от остальной Европы больше, чем вся эта Европа от Руси?

Да по той же самой причине: из-за конфигурации межэлитных конфликтов. Долгое время за власть в Италии соперничали римские папы и германские императоры. Перевес в силах был то на одной, то на другой стороне, и никто в итоге не мог одержать решительной победы. А потому обе враждующие силы старались привлечь города на свою сторону не столько кнутом, сколько пряником.

Раскол между германскими императорами и папством создал стратегические возможности для новоявленных дворян <…> Ослабленные в военном смысле императоры XI века были вынуждены признать автономию Флоренции и других городских коммун, чтобы не допустить союза нового городского нобилитета с папством [Там же: 114].

«Другими словами, – точно резюмирует Лахман в другой своей книге «Государства и власть», – средневековые и возрожденческие города были сильны потому, что всё остальное в Европе было слабым. <…> Тосканская знать смогла натравить друг на друга конкурирующих захватчиков и завоевать признание своих земельных прав с автономией для своих городов» [Лахман 2020: 49].

Нигде больше не сформировалось такой благоприятной для разных вольностей ситуации, как в Италии (причем только в северной!). Вот откуда городская свобода там произошла, а вовсе не из воспоминаний об античности, греческой демократии и доблестях Рима! Если бы Империя не враждовала со Святым престолом, никакая античность не смогла бы обусловить свободу Флоренции или Венеции.

Но между элитами городов Италии также возникали конфликты. Венеция и Генуя победили в борьбе за выгодную морскую торговлю с Левантом. На долю Флоренции осталась менее привлекательная торговля шерстью по разным городам Западной Европы. Зато, когда обнаружилась нужда Святого престола в займах на Крестовые походы, оказалось, что их могут дать лишь флорентийцы, поскольку лишь они готовы в качестве гарантии кредитов принять право сбора церковной десятины в тех европейских странах, где у них уже были филиалы по торговле шерстью. В итоге на сборе десятины Флоренция нажилась не хуже, чем другие города – на морской торговле. Так возник уникальный флорентийский бизнес.

Начиная выстраивать свои зарубежные филиалы для торговли шерстью, купцы из Флоренции даже не догадывались, какой выгодой это обернется в тот момент, когда откроется возможность для партнерства с римскими папами. «Следует помнить, – поясняет Лахман, – что флорентийцы стали новаторами поневоле. Они занялись папскими финансами и обменом денег на континенте как второсортным делом, поскольку их вытеснили с более выгодных дальних торговых маршрутов, на которых господствовали венецианцы и генуэзцы» [Лахман 2010: 153].

В книге «Государства и власть» Лахман распространяет свою теорию «капиталистов поневоле» на государей, превращая их в своеобразных «монархов поневоле». «Образование государства нигде не было единым проектом стремившихся к величию правителей. Скорее, оно было незапланированным побочным продуктом сближения множественных элит, хотевших обзавестись рычагом давления в своих конфликтах с другими элитами и крестьянами» [Лахман 2020: 112]. В общем, выходит, что повсюду объективные обстоятельства сильнее субъективных намерений.

Что нас ждет в будущем