Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии

Иными словами, европейцы многие годы были по своему хозяйственному развитию и уровню жизни ничуть не лучше населения других частей света. Но в переломный момент резко рванули вперед, стали больше и лучше трудиться, разбогатели, а в конечном счете сформировали ту передовую экономику, которая сегодня является образцом для всех стран, стремящихся к модернизации. По де Фрису выходит, что в основе успеха лежит потребление престижных, вкусных и необычных колониальных товаров. А также других вещей, украшающих и наполняющих жизнь.

При этом, конечно, надо понимать, что дело здесь не в паразитическом потреблении высших классов. Аристократы, лениво просыпающиеся по утрам, закуривающие сигарету и высасывающие чашку кофе или какао, двигателем прогресса не являются. У де Фриса речь идет о том, что к потреблению элитарных товаров подключились широкие круги бюргерства – простолюдинов: купцов, ремесленников, интеллигенции, а со временем – зажиточных крестьян и даже прислуги. Произошла потребительская революция. А она, в свою очередь, потребовала революции трудолюбия. Именно так – «Революция трудолюбия. Потребительское поведение и экономика домохозяйств с 1650 года до наших дней» – называется книга Яна де Фриса (М.: Дело, 2016).

«Скромное обаяние буржуазии»

Для того чтобы понять смысл исследования де Фриса, надо сразу же отказаться от популярного у нас представления, будто бы мир делится на страны, которые всегда были успешны, и страны, постоянно отстающие. «Вечно успешных» не существует. В древности процветали одни народы, в эпоху Средневековья и Ренессанса – другие, а современный экономический рост связан с успехами третьих. Поэтому правильное понимание модернизации предполагает ответ на вопрос о том, что может в определенный момент стимулировать развитие.

Согласно де Фрису, человечество на протяжении долгих столетий особо не напрягалось в трудовом процессе. Люди, конечно, должны были удовлетворять свои основные потребности – иметь крышу над головой, пищу, одежду. Однако трудиться для постоянного расширения объемов потребления не имело смысла. Во-первых, круг потребительских товаров вообще был не слишком велик. Во-вторых, у богатого простолюдина всегда могли отобрать имущество «силовики» (дворяне, солдаты или взбунтовавшиеся нищие соседи). В-третьих, стремление к накоплению не поощряла религиозная мораль, считавшая порочной страсть к накопительству.

Лишь в Голландии второй половины XVII века ситуация стала иной: население стало больше потреблять и больше трудиться [де Фрис 2018: 32]. Множество бюргеров обрело более просторное и комфортабельное жилище, чем ранее имели европейские горожане. Комнаты голландцев были обставлены удобной мебелью. Вместо сундуков появились шкафы. Вместо огромных кроватей, на которых лежало по несколько человек, каждый член семьи стал обзаводиться отдельным спальным местом. Всевозможные полочки украшали теперь изделия из дельфтского фаянса, заменяющего дорогой китайский фарфор, а на стенах висели гравюры, простенькие гобелены и картины «малых голландцев», которые в отличие от роскошных полотен прошлого были бюргерству вполне по карману [Там же: 100–106].

Ну а качественный перелом в структуру потребления внесли именно колониальные товары, которых раньше в Европе практически не было. Бюргер потянулся за аристократом не только в сфере домашнего комфорта, но и в сфере престижного потребления. Он захотел сидеть в кофейнях, где часто обсуждал с коллегами деловые вопросы. Он захотел расслабляться после работы, медленно выкуривая трубочку. Он захотел подсластить жизнь сахарком [Там же: 67, 83, 208–296].

Чтобы добыть все это «скромное обаяние буржуазии», надо было значительно больше, чем раньше, трудиться. Сначала голландцы, а затем англичане, французы, немцы, согласны были на это пойти. У трудолюбивых людей сократилось число выходных и праздников. Повысилась интенсивность работы. Более того – на рынок труда все чаще стали выходить жены и дети бюргеров, которым надлежало вносить свою посильную долю в семейное благосостояние [Там же: 150–153, 174–188].

Отнюдь не всегда интенсификация труда была рационально осмысленным выбором западного человека. Как многие русские в наши дни, немцы, французы или англичане хотели потреблять по голландскому образцу, но работать по старинке. Увы, это обычно не удавалось. Английских и немецких бездельников, желавших получать, но не вкалывать, «эксплуататоры» жестко приучали к труду. И стремление потреблять в конечном счете заставляло широкие слои общества привыкать к новому ритму труда. Вставать на работу по утрам каждый день. Не уходить в запои. Не бросать выгодное рабочее место, если вдруг захотелось сачкануть.

Как революция дошла до России