Как я изобретал мир

Кабель попытались вытащить, но безуспешно, поскольку дно было скалистым, море – очень глубоким, а кабель на такой глубине – недостаточно прочным. Словом, мы полностью потеряли второй кабель и должны были еще радоваться тому, что благодаря произошедшему официальному обмену депешами между Ораном и Парижем освобождались от обязательства произвести попытку в третий раз.

Большие убытки, причиненные нам этими укладками кабеля, породили небольшой кризис в наших деловых отношениях. Моему партнеру Гальске не нравились подобные связанные с опасностями и неприятными потерями мероприятия, и он опасался, что предприимчивость моего брата Вильгельма может вовлечь нас в такие сделки в превосходно организованном деловом мире Англии, до которых мы еще не доросли финансово. Поэтому он настаивал на закрытии нашего английского отделения. Вильям Мейер как управляющий фирмы выступил на стороне Гальске. И хотя я должен был признать весомость приведенных ими доводов, но все же не мог решиться оставить своего брата Вильгельма в беде в такой критической ситуации. Мы сошлись на том, что лондонский филиал должен полностью отделиться от берлинской фирмы и управляться мной лично вместе с Вильгельмом. Так и сделали, и лондонское отделение стало фирмой Siemens Brothers. Наш брат Карл в Петербурге также вошел в нее как пайщик. Между теперь уже тремя самостоятельными фирмами в Берлине, Петербурге и Лондоне были заключены договоры, регулировавшие их взаимоотношения.

Здесь я хочу заметить, что и проложенный в 1869 году лондонской фирмой в Черном море армированный медью кабель той же конструкции, что и кабель линии Картагена – Оран, прослужил недолго. Он был удачно проведен моим братом Вильгельмом как часть Индоевропейской линии, о которой пойдет речь дальше, между Керчью и Поти, но в следующем же году разорван во многих местах из-за землетрясения. При попытках поднятия кабеля выяснилось, что это невозможно, так как большая часть его была завалена камнями и почвой. Этот факт и обстоятельство, что прекращение работы телеграфа произошло в тот же момент, когда на прибрежной станции Сухум-Кале[162] ощутили сильные подземные толчки, послужили доказательством того, что разрыв кабеля действительно был вызван землетрясением. Это весьма объяснимо, так как вследствие многочисленных морских течений в море всегда попадают земля и камни, скапливающиеся на берегу, время от времени происходит сползание этих масс, при этом проходящий по ним кабель неизбежно разрывается. В результате землетрясения этот процесс произошел одновременно во всех местах, где из-за скоплений масс земли и камня равновесие уже было нарушено.

Из этих и похожих процессов мы извлекли урок, что подводный кабель никогда нельзя прокладывать по склонам обрывистых берегов, в частности там, где впадающие в глубокие моря или материковые озера реки поставляют в них почву и камень.

Мы можем рассматривать время описанных мной укладок кабеля как годы необходимого обучения для предприятий такого рода. Вместо ожидаемых прибылей они приносили нам множество забот, опасность для жизни и большие убытки, но они же и расчистили нам дорогу для тех успехов, что ожидали нашу лондонскую фирму впоследствии после великих и благополучно осуществленных укладок кабеля. Я еще вернусь к укладкам кабеля, но весьма кратко, так как мое личное участие в связанных с ними работах было незначительно.

Глава 7 Научные и технические работы 1850–1860 годов

Теперь я собираюсь продолжить начатый краткий обзор моих научных и технических работ после 1850 года.

В 1850–1856 годах я вместе с Гальске упорно работал над совершенствованием телеграфных аппаратов и электрических вспомогательных и измерительных инструментов. Это было еще практически непаханое поле, которое мы обрабатывали, пожиная вполне успешные плоды деятельности. Наши разработки, быстро распространившиеся благодаря всемирным выставкам в Лондоне и Париже, почти везде стали основой дальнейших изобретений. Как уже отмечалось, только некоторые из нововведений были нами запатентованы, большинство же работ либо вообще не публиковались, либо появились в журналах только спустя несколько лет. И хотя это облегчало повсеместное внедрение наших открытий и приносило нам много заказов, но этим самым мы неоднократно теряли всеобщее признание нашего авторского права. Я перечислю лишь несколько направлений, в которых велись наши разработки.

Кроме практического использования рельефного пишущего аппарата Морзе для ручной передачи в этот период нас занимала переделка этого устройства в быстродействующий печатный аппарат для нашей автоматической телеграфной системы, предназначенной в первую очередь для протяженных русских линий и впервые использованной на линии Варшава – Петербург в 1854 году.