Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

И притом не только ресурсов не было, еще и власти не было. КПСС — нет, СССР — нет, союзных органов ни одного не осталось, у России — министерства и ведомства только-только начинают входить в курс всех тех дел, которыми занимались структуры Союза ССР… По факту — страна практически неуправляемая, голодная и холодная, стоящая у края пропасти. И в этот момент надо просто решиться сделать то, что сделал в свое время Ленин в 1920-х годах — ввести НЭП. И Гайдар это сделал. Так что, по сути, рыночные гайдаровские реформы — это тот же НЭП, только 1990-х годов.

Кстати, у китайского экономического чуда ноги тоже из НЭПа растут. Я уже рассказывал, что молодой Дэн Сяопин учился в Москве в 1926–1927 годах. И в это время он повсюду видел плоды рыночных реформ. Только что молодая Россия умирала от голода, а через несколько лет — экономика на подъеме, производство растет, на рынке полно товаров, новые магазины, рестораны, кафе открываются. Дэн Сяопин вспоминал, что в Университете имени Сунь Ятсена, где он учился опыту большевизма, студентов кормили три раза в день. Лучше, чем богачей. Как вспоминал сам архитектор китайских реформ и его сокурсники: один день — рыба, через день — мясо, потом птица, суббота, воскресенье — икра черная или красная. На завтрак — яйца, колбаса, чай с сахаром… И такое обилие не потому, что хотели пустить пыль в глаза китайским товарищам. Просто так жила Москва при НЭПе. И у Дэн Сяопина сложилась четкая картина, что экономическая свобода и твердая коммунистическая власть — это и есть формула скачка к экономическому чуду, если у страны не было буржуазной революции и ста лет буржуазной экономики.

В общем, свои реформы Дэн Сяопин «срисовал» у нас. А мы такую модель не использовали. И вот теперь дружно завидуем-вздыхаем: «Ах, Китай…»

Мэр № 1 и мэр № 2

Очень скучаю по Юрию Лужкову^{92}. Закрылась еще одна страница тех самых девяностых, которые, как оказалось, на самом деле являются главным персонажем моих записок. Теперь о Лужкове надо говорить в прошедшем времени. Светлая ему память.

И первая мысль: Юрий Михайлович находится в одном ряду с такими фигурами, как Примаков или Черномырдин, — с людьми, безусловно, яркими и талантливыми, но согласившимися уйти в тень и оставить свое дело только потому, что так сказала Система. Для меня это люди того поколения, в которых сталинская эпоха жесткой рукой вложила внутреннего цензора. Если партия сказала: «надо уйти», значит, надо не бороться, а уйти.

Правда, говорят, что Евгений Максимович пытался недолго сопротивляться, поскольку считал, что его попросил на выход не президент Ельцин, а его окружение. Но когда в дело вмешался тогдашний секретарь Совета безопасности Владимир Владимирович Путин[68], Примаков быстро ушел.

А Виктор Степанович Черномырдин и Юрий Михайлович Лужков ушли не сражаясь.

Прекрасно помню всю эту историю с отставкой Лужкова. Невооруженным глазом было видно, что его жестко и некрасиво, абсолютно неуважительно убирают. Идет какая-то возня, интриги, после чего Дмитрий Медведев подписывает указ об отставке с поста мэра. И Юрий Михайлович даже не пытается защищаться: беззвучно сдает полномочия, поворачивается и тихо уходит. Сначала в тень, потом — в вечность.

Такая тоска и печаль!

Что же касается истории моих личных отношений с Лужковым, то у нас с самой первой встречи случилась какая-то взаимная симпатия. Конечно, нельзя сказать, что мы стали в полном смысле слова близкими друзьями или единомышленниками (в силу разницы в возрасте, наверное, да и просто из-за различия позиций по отношению к происходящему в стране). Но тем не менее у нас были очень теплые человеческие отношения и доверие. Если мне от него что-то было нужно, я не задумываясь звонил, и Юрий Михайлович всегда откликался. А если Лужкову что-то надо было от меня, я тоже приходил на помощь. Вроде как шли параллельными курсами, но всегда были на одной волне.

С Лужковым меня познакомил его предшественник — Гавриил Харитонович Попов — уже на излете своей мэрской карьеры. Мы тогда много общались по поводу Устава Москвы, по законодательству о выборах, о статусе столицы и местному самоуправлению. Ведь юридически, как ни странно, в советское время для Москвы ничего подобного проработано не было. Поэтому я, как специалист, участвовал в разработке этих актов, всячески помогал столичным юристам. Вот на одной из встреч он меня и представил Юрию Михайловичу.

Лужков и Попов показались мне абсолютными антиподами. Гавриил Харитонович был публичным политиком, страстным трибуном, а потому, когда стало ясно, что с некоторых пор на посту московского мэра придется заниматься исключительно коммунальным хозяйством, строительством, озеленением и прочей рутиной, он сразу соскучился и был не против отойти от дел. И большое ему спасибо, что он нашел и поддержал такого мэра, как Лужков. Потому что на тот момент если бы Попов возражал против «хозяйственника» Лужкова, то Ельцин никогда бы Юрия Михайловича на эту должность не поставил.