Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

Тогда мы просто работали, писали, не очень задумываясь, что пишем историю страны. Не до этого было. Запомнил я и его кампанию по поиску за рубежом денег КПСС, так ничем и не закончившуюся. Все мы видели бумаги, когда получили доступ к особой папке, где было указано, что и куда коммунисты отправляли: туда — 10 миллионов долларов, туда — 200 миллионов, а туда — еще больше. И далеко не всегда это были деньги на какую-то конкретную надобность — какую-то акцию, закупку оружия, поддержку «братских организаций». Часто эти средства отправлялись в какие-то подозрительные фонды, на весьма странные и сомнительные проекты.

И однажды кто-то убедил Гайдара, что эти деньги можно поискать и вернуть. Я в те времена был уверен, что если деньги утекли за границу, то вряд ли что-то можно найти. Это сейчас финмониторинг, чуть ли не единым фронтом шерстят банки по всему миру. Да еще и хакеры помогают. А тогда думал, что всё это из разряда мифов: что золото Колчака, что деньги КПСС.

Но Егор все-таки нанял какую-то зарубежную компанию адвокатскую[66], и те начали, что называется, рыть землю. Но в итоге никаких коммунистических денег вернуть не удалось. Потом еще самого же Гайдара и обвиняли, что, дескать, на самом деле деньги-то он нашел, но забрал себе.

На этой грустной ноте поиски и завершились.

А вообще Гайдар на всякую ерунду не отвлекался, чувствовал, наверное, что не так много ему времени отведено, пытался что-то серьезное успеть сделать. А убило его то, что его отстранили от всего, не дали работать, не дали доделать и завершить то, что он хотел. Да еще вместо спасибо за то, что экономику спас, взяли и назначили стрелочником. И ближнее окружение, и дальнее. И он остался в нашей истории не просто непризнанной фигурой, а каким-то воплощением зла. Вот в такой атмосфере Гайдар сидел себе один на даче, писал свою «Гибель империи». И пока писал — жил, а как дописал — умер…

Есть еще страшно важный эпизод. Ведь когда в центре Москвы 3 октября 1993-го полыхнула настоящая гражданская война, милиция бездействовала и даже частично покинула город, а войска, шедшие на подмогу, притормозили у кольцевой. Дело могло кончиться совсем плохо.

И вот тогда этот типичный интеллигент, совершенно не боец (как все тогда думали), кабинетный ученый Гайдар взял и вывел людей на улицу. Он обратился к москвичам по телевидению. Призвал собираться у Моссовета на Тверской и быть готовыми взять в руки оружие. Потом сам приехал — был с людьми, рассказывал о событиях, выступал, организовывал, опять выступал… Потом пришли известия, что в город-таки прибыли войска, что армия теперь точно находится на стороне Ельцина, и простым горожанам можно пойти по домам.

Поначалу поступком Гайдара все восхищались, а после стали обвинять: дескать, это провокация — вывести безоружную толпу под пули. Людей могли бы расстрелять, и было бы много крови… В общем, сплошные «если бы да кабы»…

Но видите ли, господа-товарищи, Гайдар не просто позвал людей на улицы, он сам вместе с ними пошел — точно такой же безоружный. И это, я считаю, был тот момент, когда маятник истории качнулся в нашу пользу. Еще нас выручило, конечно, то, что тогдашние радикалы-националисты — Макашов, Баркашов и иже с ними — слишком буквально воспринимали идеи Ленина про то, что для захвата власти надо первым делом взять почту, телеграф и телефон. А посему решили штурмовать «Останкино», а не зашли пешком в пустой Кремль.

Утрирую, конечно. Но если бы вооруженные баркашовцы ринулись все-таки в Кремль, то им сначала пришлось бы пройти через всю Тверскую улицу, а именно туда Егор вызвал, призвал, вывел людей. И это при том, что он совсем не уличный трибун.

Егор же понимал, какую ответственность на себя берет. Он всегда понимал, что делает. И тогда, в 1993-м, и когда решился на радикальные меры, чтоб спасти экономику.

Ведь это сейчас рисуют какие-то галлюцинации на тему, как в конце СССР мы все сытно жили. А почитайте документы — справки и доклады КПСС, КГБ, союзного руководства. Есть было нечего. Перед тем как Егор начал экономические реформы, в Москве и Питере продовольствия было всего на три дня.

Казна пуста, денег нет, запасов нет… Никаких возможностей, кроме как дать свободу, отпустить цены. Кстати, цены-то не Гайдар в 1991-м отпустил, а еще Горбачёв в 1990-м[67]. Правда, про это уже все забыли.

То, что сделал Гайдар, назвали потом «шоковой терапией». Названия разные выдумывать у нас все горазды, а вот взять на себя ответственность в критической ситуации… Но главное слово в этом словосочетании все-таки не «шоковая», а «терапия», то есть — спасение экономики.