Как я отыскал Ливингстона

Августа 28. До сих пор нет никаких известий о Мирамбо. Шау опять поправился. Шейх бин Назиб пригласил меня на днях к себе, но он мне ничего не сообщил, кроме своих философских изречений. Изучив страну, я решился отправиться с легким караваном в Уджиджи по южной дороге, через северную Укоконго и Укавенди. Ночью я известил о своем намерении шейха бин Назиба.

Августа, 29. Шау встал сегодня на работу. Увы! все мои остроумные планы — отправиться на лодке через Викторию, Ньянцу, совершенно разрушились, вследствии войны с Мирамбо, этим черным Бонапартом. Два месяца пропали здесь уже даром. Арабы так долго не могут придти ни к какому решению! Советы подаются в изобилии, разговоров не меньше, чем, былинок на нашей долине — но все это ждет решения. Арабы надеются и думают, что он умер. Камисса бин Абдулаха нет больше. Где другие воины, про которых воспевали барды Ванквана и Ваниамвези? Где могущественный Кизеза великий Абдулах бин Надиб? Где Саид, сын Маджида? Кизиза в Занзибаре, а Саид сын Маджида в Уджиджи до сих пор не знает, что его сын пал в лесу Велианкуру.

Шау почти поправился. Мне до сих пор не удалось достать солдат. Я почти отчаивался в возможности двинуться отсюда. Эта страна населена таким сонным, неподвижным, дряблым народом. Арабы, вангваны, ваниамвези все на один покрой; все, беспечны как мухи. Их «завтра» тянется иногда целый месяц. Меня это просто бесит.

Августа 30. Шау не хочет работать. Я не могу ничем сдвинуть его. Я просил, увещевал его и даже сам состряпал ему некоторые печения. В то время как я, напрягаю всякий нерв, стараясь двинуться в Уджиджи, Шау довольствуется тем, что смотрит беспечно на все мои хлопоты..

Что сталось с тем проворным и отважным человеком, каким он был в Занзибаре!

Сегодня, усевшись около него, я впервые, желая, ободрить его, сообщил ему о моей истинной цели путешествия. Я сказал ему, что я не столько забочусь о географических исследованиях страны, сколько о том, чтобы найти Ливингстона! Я сказал ему впервые: «и ты, вероятно, думал, милый Шау, что я пришел сюда исследовать глубь Танганики. Нет, товарищ, я решился найти Ливингстона; я отправился искать Ливингстона, и сюда пришел найти Ливингстона. Теперь ты видишь, старый товарищ, насколько важна моя цель; тебе ясно теперь, какая награда ожидает тебя от г-на Беннэтта, если ты захочешь помочь мне. Я уверен, что когда бы ты не вернулся в Нью-Йорк, ты всегда будешь располагать суммою не менее пятидесяти долларов. Поэтому приободри себя; встань на ноги; взгляни веселее. Гони от себя смерть, и ты победишь ее. Гони от себя горячку. Я тебя защищу от нее, она не убьет тебя. У меня хватит лекарства на целый полк!» Ба! Ба! Я обращался к безжизненной мумии. Глаза его слабо светились; тусклый свет их, казалось, должен был скоро исчезнуть. Я был в совершенном отчаянии. Чтобы оживить его, и возбудить кровь в его жилах, я приготовил ему крепкого пуншу, положил в него сахару, яиц, и приправил его лимоном и пряностями. «Выпей, Шау,» сказал я ему, «и забудь свой несчастный недуг. Не дыши мне в лицо, друг, если ты чувствуешь, что умираешь. Говори со мною. Ты не болен, добрый товарищ; ты чувствуешь только тоску. Взгляни на Селима. Теперь я уже не сомневаюсь, что он останется жив; и что я возвращу его невредимым его друзьям в Иерусалим; если ты мне позволишь, то и тебя тоже, я доставлю в твой дом, на родину».

Сентября 1-го. По словам Тани бин Абдулаха, которого я посетил сегодня, в его тембе в Мароро, Мирамбо при нападении на Табор, потерял числом двести человек, а арабы потеряли пятерых арабов, тринадцать свободных человек и восемь рабов, кроме того, они лишились трех тембэ; неприятель сжег у них более сотни маленьких хижин и взял в добычу двести восемьдесят слоновых клыков, и до шестидесяти коров и быков.

Сентября 3-го. Получен пакет писем и газет от капитана Вэбба, из Занзибара. Как приятно бывает узнать, что друзья далекой Америки, не забывают об отсутствующем в Африке! Они пишут мне, что почти все уверены в том, что в настоящее время я уже не существую более в Африке!^{4} Сегодня я обратился к шейху бин-Назибу с просьбою, позволить мне довести караван Ливингстона до Уджиджи. Он мне не дал согласия, сказав, что он убежден, что я отправляюсь на верную смерть.

Сентября 4-го. Шау сегодня гораздо лучше; он в состоянии говорить. Селим снова лежит в лихорадке. Силы мои постепенно возрастают, несмотря на то, что некоторые из моих старых солдат отказываются служить мне. Умгареца слепнет, оспа у Барути принимает очень скверный характер; Билали страдает какою-то странною язвою, которая открылась у него на спине; у Садалы мукунгуру.

Сентября 5-го. Сегодня утром умер Барути. Он был моим лучшим солдатом, одним из тех людей, которые сопровождали Спика в Египет. Покинув Занзибар, Барути стал седьмою жертвою из числа принесенных смерти.