Как я отыскал Ливингстона

12-го апреля, после шестичасового, самого утомительного из всех испытанных мною переходов, мы прибыли к началу притока Мукондоквы, откуда берет начало река, протекающая по равнине Маката. Мы знали, что это было неблагоприятное время года, по условиям страны, так как довольно плохой предшествующий год нельзя было и сравнить с настоящим. Наша дорога шла по берегу пенящегося бурного потока, часто спускаясь в глубокие рвы, где мы шли по пояс, а иногда даже по горло в воде. Крайняя необходимость принуждала нас идти далее, иначе мы бы подождали в одной из этих деревень окончания дождей, нагнанных муссонами; таким образом, мы подвигались по болотистой почве, по колено в тине, под туннелями, образованными сросшимися ветвями, с которых капал дождь, и по лужам, глубиною в реку. По-видимому, все каналы были переполнены до краев, однако дождь не переставал лить, образуя желтоватую пену на поверхности реки и колотя нас до изнеможения. Боровшись полдня с такими трудностями, и переправившись через реку, мы снова прибыли к печальной деревне Мвуми.

Мы провели ночь, сражаясь с тучами черных прожорливых москитов, и в геройских попытках найти отдых во сне, что нам отчасти удалось, благодаря совершенному истомлению нашего тела.

13-го мы отправились из деревни Мвуми. Дождь шел всю ночь и не перестал и утром; мы проходили одну милю за другою, по полям, затопленным наводнением, и, наконец, еще раз достигли одной боковой ветви реки, где она была узка и слишком глубока, чтобы ее можно было перейти вброд по средине. Тогда мы срубили дерево, и нам удалось повалить его поперек потока. Шагая по этому дереву, люди осторожно подвигали перед собою свои тюки и ящики, но один юноша — Роджаб — из усердия или просто по глупости — взял ящик доктора, содержавший его письма и журнал его открытий и бросился в реку.

Я первый переправился на противолежащий берег, чтобы наблюдать за переправой, как вдруг я заметил этого человека, идущего в реке с самым драгоценным ящиком на голове. Он внезапно попал в яму, и человек вместе с ящиком почти совсем пропали из виду; я в это время стоял в ужасе при мысли о судьбе, угрожавшей письмам.

К счастию, он не потерял присутствия дух и встал, в то время как я кричал ему, направляя к голове заряженный револьвер «смотри сюда! урони только ящик, и я застрелю тебя!»

Все люди остановились, наблюдая за своим товарищем, которому угрожала пуля и поток. Человек этот, по-видимому, сам с ужасом смотрел на пистолет; после нескольких отчаянных усилий ему удалось благополучно донести ящик до берега. Так как лежащие в нем вещи не были попорчены, то Роджаб избежал наказания, получив, однако, предостережение ни под каким видом не дотрагиваться до ящика, который был отдан на попечение отличному пагасису, Маганге.

После часовой ходьбы от этого потока мы достигли главной реки, но было достаточно одного взгляда на ее бушующие волны, чтобы увидеть всю трудность. Мы деятельно принялись устраивать плот, но, срубив четыре дерева и связав между собою зеленые стволы, мы видели, что они тонули как свинец. Тогда мы связали все бывшие у нас крепкие веревки и образовали одну, длиною в 180 фут, один конец ее обмотали вокруг Шоуперея и послали его через реку, чтобы привязать ее к дереву. Поток далеко отнес его, но попытка эта удалась ему, как отличному пловцу. Тюки были привязаны за средину, и их протащили через реку на противоположный берег; точно так же переправили палатку и такие вещи, которые не могли быть слишком повреждены водою. Меня и нескольких людей также проволокли по воде; около каждого мальчика плыли лучшие пловцы; но когда мы дошли до ящиков с письмами и до драгоценностей, то не могли придумать никаких средств переправить их. Поэтому было устроено два лагеря, по одному на каждой стороне реки; часть людей заняла только что оставленный мною муравейный холм, довольно значительной вышины, а мой отряд довольствовался плоским грязным болотом. Земляная насыпь, вышиною в один фут, была набросана в круг, имевший 30 фут в диаметре, в центре которого была раскинута моя палатка, а вокруг нее были воздвигнуты шалаши.

Мы находились, таким образом, в новом и необыкновенном положении. В двадцати футах от нашего лагеря находилась прибывающая река с плоскими, низкими берегами; над нами развертывалось мрачное, плачущее небо; с трех сторон нас окружал огромный лес, по ветвям которого бил неперестающий дождь; под нашими ногами была глубокая, черная и отвратительная грязь; прибавьте к этому мысль, что река могла разлиться и смыть нас к окончательной гибели.