Как я продавал виагру

В следующем году мне попался более реалистично мыслящий торговый представитель Vivus. Дело было в Сан-Франциско. На свадьбе у приятелей я неторопливо наслаждался коктейлем, когда заметил интересную женщину азиатской внешности на другом конце комнаты. На ней было короткое платье. Я сделал для себя мысленную заметку: надо будет порасспросить о ней у Грега, жениха. Через какое-то время я почувствовал, что кто-то настойчиво теребит меня за рукав. Подумав, что это перебравший друг, который хочет излить свои чувства в столь жарком приветствии, я, заранее улыбаясь, обернулся. Передо мной стояла та самая женщина. Она пристально смотрела на меня без малейшего намека на улыбку. Нетвердой рукой она держала стакан шардоне (без сомнения, далеко не первый за сегодня). «Спасибо, что лишили меня работы!»  — проскрежетала она. Простите? Она оказалась двоюродной сестрой жениха. Моя новая знакомая объяснила, что раньше занималась распространением Muse, и все шло хорошо, пока оглушающий успех виагры не вынудил ее искать новую работу. Потом, когда я пригласил ее на танец, она отказалась.

Глава Двенадцатая Секс идет нарасхват

Аппетитные барышни с легкостью продают любой товар, даже уретральные свечи. Таков закон природы. Это столь же непреложный факт, как и то, что из невысоких парней получаются более ловкие жокеи. Но никакие коммерческие показатели и сообщения в прессе не доказывали лидирующее положение виагры на рынке лучше, чем неспособность кузины Грега продать Muse. Весьма примечательно, что такая привлекательная женщина — торговый агент была вынуждена признать поражение от более сильного соперника.

В фармацевтической отрасли велись нескончаемые споры о том, кто является лучшими торговыми агентами: мужчины или женщины. Парни утверждали, что когда у врача-мужчины есть выбор, то он, несомненно, предпочтет беседовать с торговым представителем в юбке.

Наши леди, по вполне понятным причинам, волновались, что их успех спишут на внешние данные, а не на ум, личные качества или продуманную стратегию. Однако они признавали справедливость этой оценки. В то же время дамы твердо придерживались мнения, что у агентов мужского пола перед ними огромное преимущество: им-де проще получить доступ во врачебный кабинет, поскольку весь вспомогательный медперсонал состоит по преимуществу из женщин (работницы регистратуры и медсестры), а они предпочитают общаться с молодым человеком, а не с привлекательной молодой особой, которая может вызвать у них нелучшие чувства. Я понимал обоснованность аргументов и той, и другой стороны, но сейчас, оглядываясь на прошлое, могу совершенно объективно заявить, что женская точка зрения была нелепа.

Общее мнение было таково: медсестрам больше нравится болтать с парнями, потому что мы не представляли для них угрозы, и с нами можно было пофлиртовать. Это, конечно, было так. Но даже если старшая медсестра меня обожала и пускала к врачу в любое время, это еще не значило, что сам доктор бросит все дела и захочет со мной разговаривать. С другой стороны, какую бы антипатию ни вызывала женщина — торговый агент у «привратниц» , ее все равно пускали к врачу, если тот заранее уведомил подчиненных, что Тамми он готов принять в любое время. Людей увольняли и за менее тяжкие проступки, чем недопущение миловидной девушки, распространяющей целебрекс, к хирургу-ортопеду, который, глядя на нее, буквально пускал слюнки и рассчитывал делать это как минимум раз в месяц. Таким образом, на женской стороне были основные человеческие инстинкты. Как бы ни был загружен доктор, как бы он ни отставал от графика приема, он тут же бежал на лакомый кусок. Стоило ему почуять запах духов или заприметить симпатичную девицу, как в нем начинал бурлить инстинкт размножения, и он становился сам не свой.

На моих глазах врачи менялись до неузнаваемости, стоило в кабинет войти торговому представителю — представительнице женского пола. Однажды, войдя в педиатрическое отделение клиники города Гошен, штат Индиана, я был в непривычно скверном настроении. Я в крайнем раздражении пытался отряхнуть грязь с ботинок. Но не погода была причиной столь угрюмого расположения духа. Дело было в том, что врач, к которому я шел, — старый болван, известный полным отсутствием чувства юмора (его не пробирали даже остроумные замечания о слабой атаке «Боевых ирландцев» ), вообще редко принимал торговых агентов. Я беспокоился, что вот сейчас проехал пятьдесят километров по заснеженным дорогам, и еще не факт, что с ним встречусь, а если и получу эту возможность, то вряд ли это будет приятное общение.