Как я вам нравлюсь теперь?

Окрыленная моей реакцией, Ди хотела теперь рассказать мне все в деталях, ведь я так хорошо все восприняла.

– И не волнуйся… – Она стащила одну из булочек с моей тарелки: я к ним даже не прикоснулась.

Чтоб ты поправилась, подумала я. И тут же возненавидела себя за эту ужасную мысль и попыталась ее отогнать.

– Я не стану вести себя как Эми. Ты не увидишь в интернете мои снимки УЗИ. – Она тепло улыбнулась. – Я все та же, Тор. Ты не поверишь, сколько всякой херни сопровождает беременность. Ты нужна мне рядом, когда я начну ныть.

Я могу пить вино, и я стройнее большинства из них. Два преимущества. Две предмета для зависти. Я откажусь от десерта и всерьез примусь за пресс, чтобы избавиться от Германа: месяц упражнений – и в августе я смогу носить короткие топы. Все поймут, что у меня все чудесно, я на волне успеха и у меня все под контролем – потому что у меня есть пресс.

Ди тут же принялась ныть, как будто только этого и ждала – возможно, так оно и было. О том, как плохо ей было по утрам. Как она боялась признаться директору в школе. Как это физически тяжело. Как первой реакцией родителей Найджела было «а не торопите ли вы события?». Как она записалась на йогу для беременных, а там у всех есть план родов, и это ее бесит. Я кивала и принимала нужное выражение лица – то встревоженное, то заботливое – в нужных местах.

Принесли наши пиццы. Я съела только половину своей, и Ди с готовностью доела мою порцию. В ресторан вошла семья с двумя уставшими и взмокшими детьми – они стучали вилками по мраморному столу и орали «НЕ ХОЧУ ПИЦЦУ!». Еще пару месяцев назад мы с Ди переглянулись бы и сказали друг другу: «Никаких детей». А теперь она встревоженно наблюдала за ними.

– Боже, мои дети ведь не будут так себя вести, Тор?

– Конечно нет, – заверила ее я. Хотя, скорее всего, будут.

Но это Ди, и я искренне люблю ее. Крупицы счастья за нее давали мне силы задавать ей нужные вопросы. Что думает Найджел? Ой, он в восторге. В конце концов, ему почти сорок. Он помогает? Ой, еще как. Во время токсикоза он исполнял все мои прихоти, таскал мне тосты с соленой пастой. Запомни это на будущее, Тор. Соленая паста – это просто спасение. Ты уже делала УЗИ? Да, вчера. Она достала снимок и показала мне, а я восторженно завизжала, хотя так и не смогла разглядеть, где же там ребенок. Тебя тянуло на что-нибудь? Начос? Вот это да! А ты знала, что Эми ела мел? Ты больше хочешь мальчика или девочку? Главное, чтобы был здоровым. Но так, конечно, девочку. Мы же девочки. Но мальчик – тоже неплохо, с ними проще в подростковом возрасте. Как ты думаешь, как будет проходить беременность? Маленький животик? Или ты вся расплывешься? Мы посмеялись над всеми вариантами. Вспомнили беременную Ким Кардашьян. Ди съела десерт, и ее сияние стало еще заметнее.

Нам подали счет, и я сказала, что заплачу – МЫ ПРАЗДНУЕМ! И только тут Ди вспомнила о моей встрече.

– Боже, я трещала без умолку, – сказала она. – Даже не спросила, как у тебя дела.

– Эй, ты же беременна. Сегодня все новостные заголовки твои.

Она засмеялась и отправила в рот мятное драже.

– Я уже говорила, что не хочу быть одной из таких мамаш. Меня волнует твоя жизнь. Что произошло на встрече?

Забавно: она думает, что есть разные типы родителей. Видимо, такие мысли приходят, когда ты сам оказываешься по ту сторону. Ой, я не из «таких» мамаш, я другая. Они выискивают крохотные отличия и выбирают те, что нравятся им больше всего, а затем объясняют своим бездетным друзьям, чем же они так отличаются. Но с моего ракурса я вижу только две категории людей: те, у кого есть дети, и те, у кого их нет. И в первой категории нет никаких подвидов. У них просто есть дети, и это основа их жизни, их жизнь изменилась навсегда, с ними теперь не так весело и уже никогда не будет так весело. Но ты можешь перебраться на их сторону. И там они встретят тебя с распростертыми объятиями, как Эми. Мы всегда знали, что ты одна из нас, подумают они.

– Да все хорошо, я просто эмоционально отреагировала. Ты меня знаешь, – сказала я.

Ди не повелась на это.

– Ага, конечно. Что случилось? Тор, не молчи. Я все та же.

Но мне не хотелось ничего ей говорить. Не хотелось признавать свою уязвимость, потому что я уже чувствовала себя уязвимой. Представить только: она вернется домой к Найджелу, он, поглаживая ее живот, спросит, как прошел обед, а она скажет: «Ой, я так волнуюсь за Тор».

Раздался громкий звон, и я вздрогнула – дети позади нас уронили нож на пол.

– Они просто хотят, чтобы следующая книга была посвящена жизни после тридцати и всякой фигне, с этим связанной.

– Но ведь это классная идея, Тор. У тебя прекрасно получится! С нетерпением буду ждать книгу.

– Спасибо, я просто не знаю. Может, мне нужно переспать с этой идеей.