Как я вам нравлюсь теперь?

Я так люблю Тома. Когда у нас все хорошо, это просто бесподобно. Как в голливудском фильме. Я никогда никого не любила так, как Тома. Он тоже любит меня. Пускай я его раздражаю, но его любовь никуда не делась. Любовь – основа отношений. Расставаться стоит только тогда, когда один разлюбил другого. Я спихнула Кошку с колен и на цыпочках прошла к дивану, чтобы понаблюдать за спящим Томом. Его тело изогнулось под странным углом, но лицо было совершенно безмятежным. Грудь размеренно поднималась и опускалась. Я провела рукой по щетине. Он потерся о мою ладонь во сне, и меня заполнила любовь к нему.

Но нужно быть готовой к тому, что, проснувшись, он захочет расстаться.

Мне стало очень грустно, из горла вырвался странный звук. Я бросилась в ванную комнату и избавилась от тоста. Руки сжимали ободок унитаза, колени впились в коврик. Я не могу бросить его. Он не может бросить меня. Это неправильно, раз одна мысль о расставании причиняет такую боль. Я съежилась на полу, прикрывшись ковриком, и уставилась на паутину за унитазом. Никаких расставаний. Эта боль невыносима. Пусть у нас не все хорошо, но я не могу его потерять.

* * *

На часах было всего шесть утра, когда я включила душ, чтобы смыть свой позор. Я дважды промыла волосы шампунем, придающим объем, со специальной формулой для жесткой воды. Нанесла маску для интенсивного воздействия, которая будет питать волосы, не утяжеляя их. Не смывая ее, я нанесла на ноги крем для бритья для чувствительной кожи и сбрила волоски станком с пятью лезвиями и увлажняющей полоской. Пришел черед зоны бикини. Я сбрила не все – все-таки я феминистка, но в разумных пределах – я же не одна из тех феминисток. Помассировала лицо скрабом, в составе которого нет пластиковых частиц, от которых гибнут рыбы. Смыв маску с волос, я ополоснула волосы холодной водой, чтобы придать им блеск и закрыть секущиеся кончики. Вытеревшись полотенцем насухо, я нанесла на кожу органическое кокосовое масло. Надела желтое летнее платье, которое нравится Тому. Нанесла светоотражающую основу для макияжа и консилер вокруг глаз. На веки я нанесла праймер с желтоватым оттенком, чтобы убрать красноту. Сделала легкий макияж – блеск для губ, черная тушь с эффектом подкручивания ресниц. Капельку румян на скулы. Когда Том проснется, я не буду выглядеть как вчера. Я снова стану Тори. Тори, которая хочет все обсудить и посмеяться вместе. Тори из зеркала не верит в брак. Ей не нужно дорогое кольцо в подтверждение серьезности отношений.

На часах было всего шесть сорок пять, а в спальне было уже чисто и проветрено. Следы рвоты надежно спрятаны в стиральной машине. Я сохранила файл в какой-то захламленной папке, назвав его «Планирование бэби шауэра Ди». В ожидании, пока Том проснется, я писала.

* * *

Том проснулся только в десять. Это было самое томительное ожидание в моей жизни. Я обдумала все возможные варианты нашей встречи. Продумала, что я скажу. Обновила блеск на губах. Собрала волосы в хвост, чтобы выглядеть моложе. Я услышала, как он ходит по кухне, торопливо закрыла файл и включила пасьянс. Ноутбук лежал на моих вытянутых ногах, и к моменту его прихода мне оставалось совсем чуть-чуть до победы в игре.

Он молча смотрел на меня.

– Привет, – сказала я.

– Привет.

Он казался мне совершенно чужим. Один-единственный вечер откровенности коренным образом изменил баланс в наших отношениях.

– Рад, что ты в порядке, – сказал он ничего не выражающим тоном.

– Том, прости меня. – Я встала и приблизилась к нему. Мне хотелось прикоснуться к нему, но я не знала, позволит ли он. – Не знаю, что на меня нашло. Во мне говорил алкоголь. Я не хочу замуж. Ты же знаешь, я не верю во всю эту дребедень. Я понимаю, тебе было очень неловко, и…

Он прервал меня взмахом руки.

– Тор, все нормально, – сказал он.

– Да?

Что тут нормального? Я ведь сорвала чеку с гранаты.

– Ты просто напилась, вот и все. Ты переживаешь из-за беременности Ди, в этом нет ничего такого. Ты убрала за собой?

Я кивнула с мрачным видом. Как это ничего такого? Нам нужно все обсудить. Ведь нужно же?

– Ты не злишься на меня?

Он чуть было не закатил глаза и сказал «нет». Но это все равно считается.

– Мне очень жаль.

– Я знаю.

Присев, он выдвинул ящик из-под кровати и достал форму для бега. Надел футболку через голову. Натянул специально предназначенные для бега носки. Тщательно зашнуровал кроссовки «Адидас».

– Я собираюсь на пробежку, – сообщил он, хотя это и так было понятно.

– Ага.

Я шла за ним до двери, как щенок, который не желает, чтобы его хозяин уходил.

– Я люблю тебя, – крикнула я вслед. У меня перехватило горло. Он замер. Только бы не заплакать. Я сильная Тори с красной помадой на губах.

Наконец он обернулся.

– И я тебя люблю.

Он наклонился и поцеловал меня в лоб, а я не стала закрывать глаза, мне хотелось рассмотреть его лицо. Он смотрел куда-то вдаль, словно пытался разглядеть среди точек и линий объемную картинку.

А затем повернулся и ушел.

Месяц шестой