Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

Тому, кто хочет сразу видеть результаты своих усилий, Эйнштейн предлагал работать сапожником…

…а тому, кто всё же рвётся в писатели, прежде всех правил пригодится самурайский закон Ямамото Цунэтомо: «Когда пишешь письмо – пиши его так, чтобы не стыдно было повесить на стену».

Что в итоге?

Триада «ошибок выжившего», которые сбивают авторов с толку:

№ 73 – пытаться замаскировать отсутствие писательского кругозора и прочих достоинств, сознательно усложняя текст;

№ 74 – заниматься писательством без ощущения полёта фантазии, без удовольствия, как одним из видов рутинной производственной деятельности;

№ 75 – считать какой бы то ни было срок нормой для создания успешного произведения.

Не надо писать, если кругозора нет и авторский взгляд остаётся на уровне точки зрения читателя: каждый читатель сам знает, как он видит мир, и рассказывать ему об этом нет смысла.

Не надо писать, усложняя текст ради того, чтобы покрасоваться собственной сложностью: умное лицо ещё не признак ума.

Не надо писать матом, если это трюк ради трюка: в мате нет ни оригинальности, ни авторского стиля – он выглядит лишь способом замаскировать собственную серость и комплексы, а характеризует скорее автора, чем персонажа.

Не надо писать по правилам, которые сдерживают развитие профессиональных писательских навыков: недоразвитый автор писателем не станет.

Не надо писать по правилам, если хочется профессионального успеха: правильные тексты делают из автора мушку-однодневку.

Не надо писать, механически составляя тексты: литература – это пища духа, и неспроста у слова вдохновение тот же корень, что и у слова дух.

Не надо писать, пытаясь уложиться в искусственные нормативы скорости: литература – не сдача норм ГТО, но и тормозить не стоит.

Не надо писать, по-секретарски фиксируя то, что приходит в голову: даже поток сознания должен быть тщательнейшим образом организован, чтобы превратиться в литературу.

Многие нюансы писательского дела заслуживают более пристального внимания, но никто не обнимет необъятного, как настойчиво повторял Козьма Прутков. И всё же…

Не надо писать тем, у кого нет внутреннего критика. Однажды такой автор прочёл вслух несколько своих рассказов Томасу Манну, и тот посоветовал: «Вам надо как можно больше читать. Если вы станете тратить всё время на чтение, у вас его не останется на то, чтобы писать».

Если же внутренний критик есть, он может приносить пользу автору, который наладил с ним конструктивный диалог.

Не надо писать, не придавая значения атмосфере: она оставляет отпечаток и на процессе писательства, и на результате. «Пушкин. Тютчев. Некрасов. Блок. Ахматова. Мандельштам… Это всё – псевдонимы. Автор – Петербург», – считала талантливая дочь своего отца Лидия Чуковская, имея в виду именно атмосферу творчества.

Не надо писать без понимания того, чем прозаические тексты отличаются от художественной литературы, если есть желание отличаться от персонажей Михаила Жванецкого:

⊲

Они бросили всё и пустились зарабатывать.

Не поют, а зарабатывают пением.

Не шутят, а зарабатывают шутками.

От этого всё, чем они занимаются, имеет такой вид. <…>

Они бросились петь, шуметь и собирать копейки по самой поверхности и очень боятся глубины, где совсем другие люди.

В 1902 году молодой композитор Клод Дебюсси отвечал журналистам на вопросы о музыке будущего:

⊲

Лучшее, чего можно было бы пожелать французской музыке, – это упразднить изучение гармонии в том виде, в каком это практикуется в школе. Способ унифицирует манеру писать до такой степени, что все музыканты, за малыми исключениями, гармонизуют одинаково.

Старик Бах, в котором содержится вся музыка, не считался, поверьте, с правилами гармонии. Он предпочитал им свободную игру звучаний.

Искусство – самый прекрасный из обманов. Надо желать, чтобы оно оставалось обманом под страхом превращения его в нечто утилитарное, унылое, как заводская мастерская.

Сказанное о французской музыке вполне годится и для российской литературы.

Акт пятый Развязка