Как хочется счастья! (сборник)

– Я просто так спросила. Я тоже училась не в Москве.

– А где?

Я назвала свой город, заранее зная, что эти сведения умалят меня в глазах моего собеседника.

Он сказал:

– Далековато. – И даже не стал уточнять, где именно это находится. Просто посмотрел на часы, давая понять, что он вообще-то занятой человек.

– Вообще-то, конечно, этот Маклаков дурак, – Егор Дмитрич этим определением как бы завершал наш разговор.

– Почему?

– Ну как почему? – Глава уже с явной скукой во взоре пожал плечами. – Надо же соображать. Он – единственный в школе мужчина среди учителей. Бабке – директрисе скоро семьдесят лет. Пора на пенсию. Был бы нормальным – и я бы его кандидатуру поддержал. С мужиками всегда проще договориться…

– А вы ним не пробовали поговорить?

– Да на фиг мне с ним таким разговаривать…

– Там в этой школе есть девочка очень талантливая. Администрация города могла бы ее как-нибудь поддержать?

– В каком это смысле? – На лице Егора Дмитрича проявилось неудовольствие.

– Ну, материально помочь ей во время учебы…

– У нас вон два новых детских дома в районе открылось. И я вам правду скажу, будет очень хорошо, если мне эту художественную школу удастся отстоять, потому что, если всерьез вмешаются третьи силы…

– Я потому к вам и приехала.

Он опять посмотрел на часы, и я сказала:

– У меня к вам последний вопрос. Насколько я поняла, Лидия Васильевна – одинокая женщина. А есть ли семья у настоятельницы? – Я прекрасно помнила, что по идее мужем Таисии должен быть бывший Лидкин жених.

Администратор скосил голову набок, точно курица, рассматривающая на земле червяка.

– Был у нее муж, но, как говорят в наших местах, «заскучал».

– Что это значит?

– Запил, говорят. Это было не здесь. В одном из запоев схватил, рассказывают, охотничье ружье, выбежал из дома в лес, да там и застрелился. – Он так беспомощно развел руками, мол, застрелился и застрелился, ничего не поделаешь. – А вы к нам надолго? Сегодня же назад? Или вас в гостиницу устроить?

– Лучше в гостиницу, – поблагодарила его я. – Мне еще придется сегодня долго работать.

– Устроим, не беспокойтесь.

Мы попрощались, я вышла. Странное чувство не покидало меня весь день, пока я слушала все рассказы. Кто я такая? Простая девчонка. А я ощущала себя будто выше всех этих людей, о которых мне говорили. Мне рассказывали о их судьбах и словно кто-то дал право мне если их не судить, то, по крайней мере, оценивать. Я, всего лишь журналистка на гонораре, должна написать об этих людях так, чтобы другие задумались над этой историей. Чтобы не осудили кого-то однозначно, а рассудили – как должно быть, как лучше…

– Гостиница вон там, на углу! – выскочила мне вслед секретарша. – Идите смело, я уже позвонила.

– Спасибо.

Она выскочила в светлой синтетической блузке, узкой юбке и домашних тапочках.

– А вы не знаете, после проколов часто бывает повторение гайморита?

– Нет, не часто, – заверила я и пошла в гостиницу.