Как ко мне сватался Ветер

Полох наморщил лоб, а потом вдруг по-мальчишески задорно улыбнулся и обнял меня за плечи.

— Что ж, любимая, так просто тебе от меня не отделаться. Станешь моей… — он многозначительно понизил голос и закончил с придыханием, касаясь губами шеи: — учительницей?

Эпилог

Полёт давался легко, как дыхание. Словно последние пять лет я провела не взаперти под материным надзором, а в небе, учась проворачиваться вниз головой, кувыркаться и ввинчиваться в облака.

Рукава платья развевались крыльями, трепетали на ветру, а ледяной воздух бодрил поцелуями.

Я нырнула в наплывшую на солнце тучку, растрепала усыпанные бисером капель волосы и, раскинув руки, снова устремилась вниз, прямо к вершинам гор, угрожающе посверкивающим на свету. Забрала в сторону, огибая Звёздный пик, приветливо помахала ледяному великану, отлёживающему снежные бока. Тот медлительно повернулся, но, пока поднял льдистую ладонь, я была уже далеко.

Полох грозился снова связать меня меткой, если буду улетать без него. Правильно делал, наверное: опьянённая восторгом, я забывала о времени и возвращалась домой тогда, когда покрытые тонкой корочкой льда ноги совсем теряли чувствительность.

Думаю, он просто ревновал. Меня к полётам или полёты ко мне… Бывший господин вынужденно заново осваивал навык. Получалось тяжело, ведь прежде Ветер управлял воздушными потоками, а теперь приходилось доверяться магии ши, как другу.

Вот и сегодня я сбежала полетать сразу же, как Полох отправился в Предгорье. Он спускался туда всё чаще в последнее время и таинственно отмалчивался о цели визитов. И никто, включая Рею, не мог отговорить его от этих прогулок. Хотя последняя и грозилась отхлестать хворостиной.

— Чего мне бояться? — самодовольно хмыкал Полох. — Город под присмотром ши. И, знаешь, действительно кажется, что горожане подобрели после того, как народ снова стал един. Глядишь, к нашему возвращению вы с Лайко тоже спуститесь с гор…

— Чаго я там не видала? — Рея сварливо поджимала губы. — Тьху!

Я с трудом сдержала улыбку, вспоминая, как заботливая старушка командовала нами во время восстановления особняка. Ей бы ещё плётку — получился бы грозный надсмотрщик! Впрочем, Рея справлялась и без плети, одним веником. Вчера я хорошенько получила им пониже спины, когда старая горничная поймала меня на улице без плаща. И сегодня получу, если не удастся вернуться незамеченной.

Уже опускаясь к балкону, я поняла: не удастся. Рея с грозным видом бродила туда-сюда, сердито обрывая потихоньку увядающие листья вьюнка. К груди она прижимала тёплый меховой плащ, который я так и не удосужилась накинуть: летать в нём было сущее наказание!

— Горюшко! — возопила старушка, едва меня завидев. — Застудишьси!

— Наоборот, жарко!

Оправданий Рея не слушала. Цепко поймала за подол, подтянула, заставив опуститься на террасу, и укутала накидкой — один нос снаружи остался.

— Ой, горе-то какое, горе, — причитала она, запинывая меня в спальню Полоха. — Ну хде ж ето видано, шобы молодёжь стариков бросала… Да к самым холодам…

Покамест не до конца собранная поклажа стояла тут же. Рея никак не хотела смириться с тем, что «любимые детушки» намерены упорхнуть из гнезда. Да ладно бы в ближайший город, так нет! В неведомые дали собрались! Мир повидать! Тху!

— Баба Рея, мы же не навсегда уезжаем!

Но старушка знай ругалась:

— Чуяло моё серденько, чуяло! Не жди от табя добра, горюшко! Забрала мою дитятку из дому! А я ж его во такого во махонького на коленках держала! Он же сам сябе поисть не сготовит, куды яму из-под маво крыла?!

— Ничего, прокормимся как-нибудь, — я обняла её в попытке утешить и сразу поняла, что не случайно горничная обнаружила моё исчезновение.

Старушка приволокла очередную корзину провизии и уже распихала по сумкам, замаскировав сверху одеждой. Поэтому теперь от моих платьев завораживающе пахло пирогами с луком, а от книг Полоха — колбасой.

— Баба Рея, ну куда нам столько?! Не съедим!

Я принялась выкладывать, чтобы, как уже не единожды убедилась, обнаружить паёк на прежнем месте уже к вечеру.

— А шо не съедите, то понадку… в смысле, выкинете. Всё лучше, чем оголодать. Вы у мене и без того тош-шие — страх! И ладно ышо Полох, но ты-то, ты как?! Наедай, горюшко! Наедай бока! Как иначе-то женщине? Женщине надобно крепкой быть, шобы разом семерых родить, восьмерых выкормить!

Я смущённо икнула и надкусила пирожок, но от покрасневших ушей это внимание всё равно не отвлекло.

Нам с Полохом далеко было не то что до семерых и восьмерых. Бывший жених вовсе в спальню к себе не пускал, отшучиваясь, мол, теперь я ему не невеста, так что нечего развратничать.

Неожиданно посерьёзнев, старушка подалась вперёд и вцепилась в мои плечи.

— Ты во шо, горюшко… — робко начала она. — Ежели вдруг табе прежний Ветер тогда, в Предгорье, чаго наболтал… Ты б яму не шибко-то верила…