Как медведь блоху перехитрил

— Нет пока, но жду. Намекал в прошлую субботу. Скучно, говорит, одному жить... Вот я и готовлюсь к свадьбе. Только ты не говори никому.

— Кому мне говорить, — вздохнула Авдотья, ко мне уж, почитай, и не ходит никто.

— Ну, будь здорова, Авдотьюшка, — поднялась медведица Матрена, а Авдотья наставила опять лапу на ухо, кричит:

— Чего?

— Прощай, говорю, домой пора. Вдруг придет Аввакум свататься, а меня нет. Где, скажет, была?.. Обида может выйти. Мне сейчас себя в большой строгости держать надо. Пойду.

И пошла.

А на другой день все в лесу уже знали, что медведь Аввакум женится на медведице Матрене. И пошли к медведю знакомые со всех концов леса:

— Поздравляем тебя, Аввакум. Говорят, женишься ты, медведицу Матрену в жены берешь.

— Кто вам сказал? — взревел медведь Аввакум.

— Весь лес говорит.

— Да какой же из меня жених, стар я для женитьбы, отпели соловьи мои. Хожу чуть. Я уж одной ногой в могиле стою.

— Не знаем, но Матрена к свадьбе готовится. К Авдотье ходила, радостью с ней делилась своей: замуж, говорит, за медведя Аввакума выхожу.

Одни уходили, другие приходили. Покоя не стало медведю Аввакуму. Встретил он Матрену у речки, выговорил ей:

— Зачем ты, Матренушка, сплетню обо мне плетешь? Когда это я на тебе жениться собирался? Да и какие мы с тобой жених с невестой. Я на ногах чуть стою, и у тебя уж вон зубы высыпались.

Со стыда сгорела Матрена. Пришла к Авдотье и ну корить, выговаривать:

— Ты зачем секрет мой выдала?

— Чего? — кричит Авдотья.

— Зачем, говорю, секрет мой выдала? — ревет ей на ухо Матрена, аж берлога дрожит, и слышно, как далеко катится по лесу эхо и повторяет: «...секрет мой выдала?»

— Да чего ты меня за плечи-то трясешь? — отстранилась от подруги Авдотья. — Никаких я секретов твоих не выдавала.

— И по глазам ее видит Матрена: правду говорит Авдотья.

— Кто же тогда выдал его? — спрашивает.

— Чего?

— Кто секрет мой выдал, говорю? — рявкнула на ухо Авдотье Матрена, и слышно стало: катится опять по лесу эхо, орет голосом Матрены — «Кто секрет мой выдал, говорю?»

— Откуда мне знать, — сказала Авдотья. — Не был у меня никто, никому не говорила я.

Лежала Авдотья в постели, сидела возле нее Матрена, и думали обе одно и то же: кто же все-таки выдал секрет их.

ПОДАРОК БАРСУКА

Нашла Лиса жука, а он ей ни к чему. Выбросить — жалко. Мимо Барсук шел. «А подарю-ка я ему, авось пригодится», — подумала Лиса и крикнула:

— Эй, Барсук, жука хочешь?

Глянул Барсук и живот погладил:

— Еще бы не хотеть такого!

— Бери тогда, дарю я тебе его.

И подарила Барсуку жука. Барсук с охоты шел. Развязал сумку и говорит:

— Мы, Барсуки, не привыкли просто так подарки принимать. Мы привыкли отдаривать. Держи-ка.

И протянул Лисе связку мышей.

Сидит Лиса, ест их, думает: «Если он мне за жука дал целую связку мышей, то что же он мне даст за лягушку?»

А до лягушек Барсук был очень большой охотник.

На другой же день сбегала Лиса к озеру, поймала лягушку, отнесла Барсуку.

— Это тебе мой воскресный подарок.

А дело и впрямь в воскресенье было.

Принял Барсук лягушку. Забеспокоился: чем же лису отдарить. Ничего у него припасено не было.

— Побегу, добуду чего-нибудь. Мы, барсуки, не привыкли просто так принимать подарки. Мы привыкли отдаривать.

Сбегал Барсук в чащу, поймал тетерева. Отдал Лисе.

Сидит Лиса у себя дома, ест и думает: «Если он за лягушку дал мне тетерева, то что же он мне даст за луковицу?»

А до луковиц Барсук был особенно большой охотник.

На другой же день раздобыла Лиса луковицу, несет Барсуку. У видел он ее в окошко, заволновался:

— Батюшки! Опять идет... 3а жука я ей мышей дал, за лягушку — тетерева, а за луковицу, что же, за гусем на деревню бежать?

Сам чуть перебиваюсь, а тут еще ее корми.

Вылез Барсук наружу и, пригибаясь, от куста к кусту убежал прочь от норы своей и больше к ней не вернулся.

— Пусть, — говорит, — считает Лиса, что я только за то, что издали поглядел на ее луковицу, нору ей подарил свою.

ЗАЯЧЬЯ УХА

Собрались как-то звери в лесу на полянке и стали хвастаться, кто из них чем знаменит. Заяц тоже пришел. Встал под березкой и стоит помалкивает, слушает, о чем другие говорить будут.

Первым на круг Лев вышел. Прошелся по полянке. Грудь свою могучую показал, гривой тряхнул, молвил:

— Я — ваш царь. Надеюсь этим все сказано?

И все закричали:

— Сказано, сказано!

Заяц тоже сказал:

— Сказано.

И опять затаился.

Верблюд на круг вышел. Покряхтел, губой нижней потряс, молвил:

— Я тропы сквозь пустыни прокладываю. Воду соленую пью. Колючки ем. Никто этого больше делать не умеет. Похвально это или не похвально?

И все закричали:

— Похвально! Похвально!

Заяц тоже сказал:

— Похвально.

И опять затаился.

Медведь на круг вышел. Оглядел всех. На лапы поплевал, молвил:

— Вы знаете, сколько во мне силы? Я могу вот эту березу в дугу согнуть. Хотите поглядеть?

Но медведь два дня назад по лесу ходил, дуги гнул, видели все, закричали:

— Не надо! Не надо!

Заяц тоже сказал:

— Не надо, хотя его никто и не спрашивал. И когда все перехвастались и говорить больше некому стало, вспомнили о нем.

— Что ж ты ничего не скажешь, косой?