Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы

ГОЛОС. Ну что, ну что, будем начинать. Пятиминутная готовность. Раз-два-три-четыре-пять. Але, але. Даю пробу.

БИ (кричит). Да але! Але! Вас слышу! Ты видишь? Меня ждут. Меня все ждут. Газеты, журналы, телевидение. Я героически… Я спасла! Только один человек на свете, ради которого я умерла, можно сказать, погибла! Только один человек не желает меня видеть! Слышать! (Бросает с силой руку Фем.) Судьбу мою отныне я тебе вверяю!

ФЕМ. Да. Голос не желаю слышать. Толстый нос. Храпит.

БИ. А ты? Какой у тебя нос? Кому ты нужна, бестолочь! У тебя вообще ни слуху ни духу! Ты не храпишь? Со свистом вылетает! (Показывает.) Хрр-фью!

ФЕМ. У меня шея перерезана. Как я еще могу. Я была казнена.

БИ. Не говори таким голосом. «У меня шея перерезана»! Ах-ах! Заплачь еще! Жертва! Казнили ее! (Фем плачет.) Еще скажи, что пятеро на тебе лежали! (Фем рыдает.) Возьми платок, в таком виде сниматься. (Фем отталкивает платок. Рвут платок своими двумя руками.) Господин Колин! Господин Колин! Я так больше не могу. Поставьте ей укол!

ФЕМ. Мне сделают укол, а заснешь ты и будешь храпеть у меня над ухом.

БИ. Лучше спать! Вечным сном!

ФЕМ. О да, пожалуйста! Засни вечным сном! Прямо перед телекамерой! Сенсация! Смерть Би! Великой певицы на творческой пенсии!

БИ. Да, будет лучше. Тебе будет лучше, ты загуляешь на просторе.

ФЕМ. Ты умрешь, и я умру, где это я загуляю! Ты хозяйка!

БИ. Твои мечты сбудутся, мою голову отрежут, и ой, загуляешь, опять пятерых на себя взвалишь!

ФЕМ. Тебе прекрасно известно, что оборвалась лестница! Я шла последняя, выше меня пятеро! Дура!

БИ. Дура! А почему это пятеро мужиков и ты одна их всех на себя поймала? Ты их обслуживала ночью на привале, да? Давно хотела спросить.

ФЕМ. Как раз такое соотношение в спелеологии. (Плачет.) Женщин мало. Я бывала даже в пещерах одна девушка среди десяти – двадцати.

БИ. Ты и двадцать обслуживала? Ну ты железная станина! Я не знала! Двадцать мужиков! Это даже для публичного дома норма повышенная! Ха-ха-ха!

ФЕМ. У тебя на уме одна только ширинка. Ты не можешь себе даже вообразить, как это – мужчина рядом и не залезть к нему в штаны! Ты бы кинулась в пещеры, если бы не твой почтенный возраст!

БИ. Ха! В моем возрасте рожают! И если бы не твоя эта голова, я бы давно вышла за Норкина!

ФЕМ. У Норкина, как это широко известно, жена.

БИ. Не жена, а хозяйка квартиры.

ФЕМ. Сожительница. Вас у него две.

БИ. А Мишка сошелся твой.

ФЕМ. Когда?

БИ. Да уж год, почитай, прошел…

ФЕМ. Год назад он меня провожал в горы! С Павелецкого вокзала! Ты что! Врешь! (Плачет.)

БИ (торжествуя). Я не хотела тебе говорить. Жалела… Михаил сошелся на следующий день утром. Ты уехала в ночь на субботу… Он утром уже уехал в медовое путешествие. С этим.

ФЕМ. Да ты врешь. С кем?

БИ. А ты задумывалась о том, почему он к тебе ни разу не пришел в подвал?

ФЕМ. Я его не хотела видеть. Не звонила ему ни разу.

БИ. Во-первых, ты ему звонила…

ФЕМ. У меня же не было голоса, как?

БИ. Ты заставляла лаборантов.

ФЕМ. Как, как я им могла сообщить номер телефона? Дура!

БИ. Уж это ты лучше знаешь, как ты у них просила водки или закурить!

ФЕМ. И ни разу не подошел женский голос, они говорили.

БИ. А ты думала! Откуда же там быть женскому голосу? Мне все известно, но я молчу. А он уже давно не один.

ФЕМ. Я откладывала и откладывала его посещение. Думала, надеялась… Звонила редко.

БИ. На что ты надеялась? Дура, на что ты надеялась?

ФЕМ. На тело.

БИ. Голова надеялась на тело. Тело тебе нужно! Ах, тебе нужно тело! Тебе мало того, что ты жива, видишь, слышишь, ешь! Двигаешься! В сад выводят! Мало. А ведь ты весила всего полтора кило, когда мне тебя хотел вернуть доктор Колин! Всё! Год прошел, эксперимент закончен! Берите голову назад! Вот даже вам коробка для нее! А я (плачет): ай-лю-ли, ай-лю-ли, не гоните вы меня, добрый доктор! А он: эксперимент закончен. Не знала, что я из дур у тебя не буду выходить!

ФЕМ. Ну и закончила бы. Всё. (Закрывает уши.)