Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы

ДИАНА. Вы просто феноменально талантливы. Такую фразу так произнести – это только великая актриса сможет. И то, если ей напишут текст. Но вы же не в отчаянии. Вам все по семечку, как вы выразились тут. Вызовете милицию, «скорую», труповозку, и всё.

НИНА. Сука, блин, ты зачем на мою голову свалилась, а?

ДИАНА. И еще более феноменально! Какие интонации, какое произношение! Скажите это же по-английски.

НИНА (говорит ей на ухо долго и, видимо, матом). Поняла, сука, по-английски? Хау а ю, вот из ё нэйм, блин?

ДИАНА. Всё. Оставшиеся дни моей жизни я буду с вами работать, учить вас. Вы просто рождены для театра! У нас таких актрис нет.

НИНА. Она еще стебется надо мной, блин.

ДИАНА. Скажите это же поточнее. Она – еще – стебется… Ну! Надо – мною… Слово «блин» надо почетче. Блин – это недостаточно, его надо заменить тем словом, которое оно заменяет. Ну, бллль… Ну?

НИНА. Господи, ну че, блин, делать мне с тобой, старая ты, блин…

ДИАНА. Убейте меня, плииз. Самоубийство – это великий грех. Знаете, как меня убить? Просто уехать, закрыв дверь кухни на замок и выключивши водопровод.

НИНА. Потом меня уволят на хер. Или вообще посадят. За неоказание помощи. Вызову вот сейчас гулянку, возьмем тебя с водителем, скажу, что ты сама не ходишь и слегка сдвинулась, не хочешь уезжать, все давно уехали. Мы отнесем тебя на стуле, стул я верну в домик, посадим тебя в каюту на одеяло, заплачу за переезд, и всё. Так будет правильно. (Вынимает мобильник, набирает номер.)

ДИАНА. А с меня кожу снимут? Не всю, а частично? Только с головы? И я буду перед камерой плакать кровью?

НИНА. Ой-ой, напугала (ищет номер в телефоне). Ща. Ща, блин, я тебя пристрою.

ДИАНА. Ну хорошо. Теперь стой и не шевелись. Оставь телефон, сволочь. Я что сказала? Смотри. Хуже будет.

НИНА. Ой, заговорила. Актриса. Новая роль.

ДИАНА. Твоя дочь – сестра моей дочери, поняла, сука? По паспорту с той же фамилией, с отчеством и как две капли воды рыжая, на него похожая. И ее дети – брат и сестра моего внука. Двоюродные.

НИНА. И че?

ДИАНА. А то, что перед пыткой я скажу, что это его сестра родная, и он ее очень любит, и у нее машина, дача и квартира. И триста шестьдесят банок маринованных огурчиков и помидорчиков! И они начнут снимать кожу с нее и с ее маленьких детей и пошлют это видео моему внуку. Которому это будет тяжело, но он не пошевелится приехать.

НИНА. Так. А-а-а-а… Помидорчиков? Вы это сделаете, вы, культурная женщина? Великая актриса? Ни в чем не повинных детей отдашь на пытки? Защищая себя?

ДИАНА. Сразу отдам, как только меня схватят. Я защищаю не себя, а своего любимого внука, который для меня вся жизнь! Он ведь идиот, он прилетит из своей Аргентины сразу же на мои пытки, и его убьют в мучениях! Они же изобретатели! Прилетит как дурак, которым он и является.

НИНА. Он в Аргентине?

ДИАНА. Успокойся. Они это знают. Аргентина – туда лететь двадцать часов. И она по территории как Украина. Там хрен найдешь человека, это как ночью шарить насчет макового зернышка, причем на пляже. Да и в Аргентине ли он?

НИНА. Что мне делать с тобой? Убить?

ДИАНА. Да.

НИНА. Убить, убить… (Берет табуретку в руки, замахивается.) Не, не могу. На меня перекладываешь грех? Чтобы я всю жизнь убийцей себя чувствовала? Ночи бы не спала? Я же православная. Вот этого ты не дождешься. Ишь какая!

ДИАНА. Убей меня.

НИНА. Иду разогревать суп. Несу воронку от солярки и веревку связать. Не будешь есть, поняла, что тебя ожидает?

ДИАНА. И что мы будем делать? Если я буду есть?

НИНА. Ждать, блин. Пока ты не умрешь, блин. На всем моем питании. Зиму будем сидеть. Весну.

ДИАНА. То есть ты меня обрекаешь на жизнь? Вернее, на ожидание смерти. И не даешь мне права распорядиться этой своей жизнью? А ведь я живая опасна для твоей дочери с девочками!

НИНА. Но как бы я мечтала, чтобы моя дочь с детишками пожили хоть в Аргентине…

ДИАНА. Ну, адреса ты от меня не дождешься.

НИНА. Я дам тебе телефон, позвони ему.

ДИАНА. Нет.

НИНА. А, ты боишься, что я его выдам…

ДИАНА. А ты боишься, что я тебя выдам… Но успокойся, я здесь уйду. Сама. Я сумею. Ты даже не поймешь как. Не беспокойся за меня. Он в Аргентине. Мне больше ничего не нужно. Это мое счастье, уйти.

НИНА. Нет, давай не надо. Не надо. Я не хочу. Это же мне на всю жизнь. Спать не буду. Хрен его знает, безвыходное какое-то положение. Живи, летом все приедут… Найдется куда тебя сунуть. Не оставят так просто. Все же люди. Все свои, театральные.

ДИАНА. Мне нельзя доживать до лета. Это опасно для нас с тобой. Поняла? Поняла? Деньги на погребение тебе дадут в театре. Я сегодня напишу на бумажке, где меня схоронить. Там и он лежит. Давно я у него не была. Будете нас навещать. С его внуками. Больше у нас с ним тут никого не осталось. Спасибо тебе заранее, наружи меня не оставишь (склоняет голову).

Нина поднимает лицо, закрывает глаза.

2011