Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

В связи с Александром Владимировичем Руцким помню один случай, когда я чуть не поставил в неловкое положение Гайдара. Случилось это, когда Руцкой решил выступить со своими «чемоданами разоблачений». К тому времени вице-президент уже был отодвинут от хозяйственных дел и возглавил комиссию по борьбе с коррупцией. Примерно в это время на руке у Руцкого появились весьма недешевые часы известной марки Rolex, очень популярной у первых российских миллионеров. Я об этом узнал от одного из сотрудников Руцкого, возмущенного этим фактом. Выступая по радио «Свобода», когда журналисты попросили меня прокомментировать некоторые высказывания вице-президента, я упомянул в том числе, что считаю не совсем этичным, когда главный борец с коррупцией, даже получающий высокую зарплату вице-президента, не стесняется носить на руке часы, стоимость которых явно превышает его годовой заработок. Кто-то из приближенных Руцкого эту передачу услышал, и вице-президент, которому на другой день предстояли дебаты в прямом телевизионном эфире с Егором Гайдаром, перед ними часы поменял. А я Гайдару про этот Rolex рассказал. И он во время дискуссии попросил Руцкого: «Покажите, пожалуйста, какие у вас часы». Тот спокойно предъявил хорошие часы, но другие. Егор, однако, оказался молодцом, не смутился и нашел выход из ситуации.

Конечно, не одним аграриям удалось в тот период добиться для себя особых льгот и привилегий. Я уже рассказывал о том, как упорно выторговывали всяческие особые преимущества представители разных регионов. При всей нашей твердости небезрезультатными оказались, к сожалению, и усилия многих лоббистов из директорского корпуса. Кем-то было подсчитано, что с января по август 1992 года центральные органы власти и управления России выпустили в общей сложности более восьмидесяти постановлений и распоряжений, содержавших разного рода уступки и исключения из общих правил, сделанные для отдельных предприятий или регионов. В результате всех предоставленных льгот госбюджет недополучил за этот период несколько сот миллиардов рублей дохода в текущих ценах. Понятно, что далеко не все члены правительства были в то время в равной мере повинны в сделанных уступках. Для одних они были некоторой печальной неизбежностью, которой, насколько это было возможно, пытались сопротивляться. Другие же, и это особенно стало ощущаться к середине 1992 года с приходом в правительство новых людей, видели в пробивании таких уступок чуть ли не свою основную функцию. В основном это было характерно для отраслевых министров.

Министры вооружаются

Противостоять давлению разного рода лоббистов и улаживать с ними постоянно возникающие конфликты было непростой задачей. Но была особая группа лоббистов, иметь дело с которыми было не только трудно, но и попросту опасно. Я имею в виду представителей тех коммерческих структур, которые были причастны к экспорту нефти и нефтепродуктов. Он тогда регулировался исключительно административными ограничениями, никаких экспортных пошлин еще не существовало. Нефтяной экспорт приносил фантастические барыши.

Впервые нефтеэкспортеров напрямую задело принятое нами уже в середине ноября 1991 года решение об отмене всех ранее выданных квот и лицензий на экспорт нефти. В тот момент, как, впрочем, и сейчас, нефть являлась для России особым товаром, определявшим львиную долю валютных поступлений в страну, и взять под контроль ее экспорт было так же важно, как взять в свои руки контроль над Госбанком, печатным станком и золотым запасом.

Начав разбираться с этой проблемой, мы обнаружили, что в последние месяцы 1991 года квот на экспорт нефти в 1992 году было выдано больше, чем прогнозировалось ее производство. В основном решения принимались между августовским путчем и ноябрем, когда в значительной мере была потеряна управляемость народным хозяйством, а многие чиновники почувствовали, что им скоро придется уходить, и прежнее правительство безудержно сорвалось с цепи. Совершенно откровенно шла просто раздача каким-то людям прав на обогащение, и раздача явно не бескорыстная. Учитывая существовавшую на тот момент колоссальную разницу в мировых и внутренних ценах, а также отсутствие налогов на экспорт нефти, получение экспортных квот было равносильно гарантированному получению прибыли в сотни процентов. Речь шла о внешнеторговых операциях, которые могли в течение недель или месяцев просто озолотить человека.

Причем я не думаю, что эти решения принимались на самом высоком уровне. Скажем, не могу обвинять в чем-то Евгения Сабурова, который был тогда вице-премьером и министром экономики. Скорее всего, он был занят написанием программ, а действовали клерки более низкого ранга. В частности, в замах у Сабурова был некий Леонид Александрович Запальский, который как раз и ведал экспортными квотами. Как стало ясно из ряда других его решений, с которыми мы столкнулись, личность была весьма сомнительная.