Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Решение о выдаче 600 миллиардов рублей льготных кредитов стало одним из первых крупных шагов в вынужденном отступлении правительства. Правда, мы все же попытались поставить тогда какие-то демпферы и в решении записали, что кредит предоставляется под 10 % годовых (ставка ЦБ тогда была 80 %), но если предприятие повышает цены на свою продукцию, то процентная ставка увеличивается пропорционально повышению цены. По большому счету, конечно, это невозможно было отследить. Там, где производилась монопродукция, финансовые органы, налоговая инспекция могли проверить, как предприятие соблюдает поставленное условие. Но на предприятиях с сильно диверсифицированным производством можно было обойти это ограничение за счет пересортицы. Предприятия также повышали цены на одни товары, а на другие пока оставляли прежними. При этом налоговой инспекции говорили, что пополнение оборотных средств у них идет по тем производствам, где цены заморожены. В общем, это наше условие имело больше воспитательный характер. Но в определенной степени оно срабатывало, поскольку, пока предприятия разбирались, как можно обойти поставленное ограничение, они цены все-таки придерживали. Мы остались верны себе и в выборе инструмента регулирования. Он был не административным, а сугубо экономическим.

Министерство экономики проделало тогда большую работу, определяя те предприятия, которые являлись как бы узлами неплатежей, порождая наиболее длинные их цепочки. Именно этим предприятиям в первую очередь выделялись деньги на пополнение оборотных средств, чтобы в максимальной степени расшить неплатежи. Но в результате слабости финансовых органов и налоговых служб предприятия вместо запланированных расчетов с поставщиками зачастую просто тратили полученные деньги на зарплату, причем делали это совершенно безнаказанно. Поэтому выделенные 600 миллиардов рублей ситуацию немного улучшили, но кардинально проблему не решили. Наверное, если бы мы тогда ввели систему казначейских обязательств, толку было бы больше, потому что казначейские обязательства нельзя обменять на наличные деньги или выплатить в качестве зарплаты. Но мы пошли по пути выдачи именно денег, ибо предполагалось, что система Министерства финансов вместе с Центробанком жестко отследит, куда пойдут эти деньги, и не позволит пустить их не по назначению, в том числе и на зарплату. В результате на этой акции выяснилась совершеннейшая неэффективность существовавшего в то время финансового контроля.

Правда, был в решении о выдаче кредитов на пополнение оборотных средств и один косвенный плюс. Апеллируя к нему и указывая на необходимость повысить обеспеченность выдаваемых кредитов, мы заставили Верховный Совет ускорить принятие чрезвычайно важного закона о залоге. Он был принят в окончательном чтении и подписан президентом всего через четыре дня после совместного постановления правительства и Верховного Совета. Этот закон делал кредитные отношения гораздо более цивилизованными и надежными, хотя, прямо надо сказать, был далек от совершенства. Первый закон о залоге получился сложным и не очень работоспособным. Предложенные в нем процедуры реализации залога были чрезвычайно затруднены. Закон явно не соблюдал баланс между интересами залогодателя и залогодержателя, ущемляя последнего. Тем не менее сам факт его принятия имел огромное значение. Это был один из базовых рабочих законов создаваемой рыночной экономики.

Всепрощение долгов под названием «взаимозачеты»

Выделение льготных кредитов на пополнение оборотных средств не смогло кардинально изменить ситуацию с неплатежами. Кризис неплатежей нарастал. Параллельно с ним нарастало и давление на правительство. Постепенно все большую популярность стала приобретать идея взаимозачета долгов предприятий. В какой-то момент он уже стал восприниматься как панацея от всех бед. Сторонниками этой идеи делались ссылки на то, что в Советском Союзе также регулярно проводились взаимозачеты. Замечу, что их регулярная повторяемость явно не свидетельствовала об эффективности этой меры. Даже в правительстве в конце концов многие (особенно министр финансов Барчук и отраслевики) стали склоняться к проведению взаимозачета, после которого, по их мнению, могла начаться новая жизнь без долговых проблем.

Главная беда этого инструмента состоит в том, что при взаимозачете вы фактически признаете, что вся продукция, которая была поставлена, нужна потребителю по назначенным поставщиком ценам. В реальной жизни она не оплачивалась не только из-за дефицита оборотных средств у получателя, а потому, что или не была ему нужна вовсе, или имела завышенные цены.

Как я уже сказал выше, многие предприятия продолжали отгрузку традиционным потребителям, хронически не получая оплату и рассчитывая именно на какие-то меры поддержки со стороны государства. Здесь имело место принципиальное отличие от ситуации в плановой экономике при внешней схожести проблемы и предлагавшегося пути ее решения.