Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Но у российских банкиров в то время проявился чрезмерный революционный задор. В отличие от меня они разогнали чуть ли не все лучшие кадры союзного Госбанка. Тогда оттуда ушли, в частности, Виктор Владимирович Геращенко и Татьяна Владимировна Парамонова. Она мне рассказывала, как «матюхинцы» разгоняли конкурентов: вызывали знающего, опытного финансиста, специалиста экстра-класса и говорили без каких-либо извинений и обоснований: с такого-то числа (иногда прямо с завтрашнего дня) вы нам не нужны, мы тут сами. Вероятно, сотрудники Центробанка России так брали реванш у своих бывших начальников и кураторов. Хотя, конечно, кадры в российском банке были несопоставимы по квалификации с работниками союзного банка. Да и вообще в руководстве ЦБ РСФСР появилось много попросту случайных людей. В качестве примера могу назвать народного депутата Рассказова, который стал первым заместителем Председателя Центробанка, хотя в банковском деле разбирался слабо. Конечно, после того как они поняли, что кадры разогнали напрасно, многих стали звать обратно. Но, во-первых, новые начальники уже успели натворить немало глупостей, а во-вторых, за это время у многих уволенных нашлась хорошая работа. Коммерческие банки вырастали тогда как грибы после летнего дождичка, и классные специалисты системы Госбанка ценились на вес золота. Например, Виктор Геращенко возглавил Московский международный банк – один из первых в России банков с иностранным капиталом.

Любопытно, что когда настала пора оставить свои кресла тогдашним руководителям Центробанка России, они оказались мало востребованы в серьезных коммерческих банках. Георгий Матюхин возглавил крошечный банк, зарегистрированный в Горном Алтае. Александр Хандруев стал банковским консультантом и впоследствии вице-президентом Ассоциации региональных банков «Россия». Депутат-зампред Рассказов вернулся в Рязань, где также занимается финансовым консультированием.

Так или иначе, но абсолютная неподготовленность Центробанка к новым условиям начала топить всю нашу политику финансовой стабилизации. Плюс к тому Центробанк очень долго не мог наладить отсечение «пустых» денег из других республик. Только в середине 1992 года были наконец введены полноценные корсчета для банков бывших советских республик и было сделано так, что закупать что-нибудь в России можно было только в пределах остатка на корсчете, иначе платежи не пропускались. Конечно, с этой мерой Центробанк серьезно запоздал, но правительство не могло ему приказывать. ЦБ правительству не подчинялся. Построение новой системы расчетов с бывшими советскими республиками заняло несколько месяцев, а до того еще несколько месяцев мы убили на то, чтобы убедить Верховный Совет в необходимости создания этой системы.

Верховный Совет был категорически против разделения денежных систем и постоянно упрекал правительство. По его мнению, финансово отделяя братские республики, мы усугубляли последствия распада Союза, разрушали хозяйственные связи, ставили российские предприятия в тяжелое положение, якобы лишая их сырья и комплектующих. Сейчас подобная логика вызовет улыбку даже у старшекурсника экономического вуза. Но всем требовалось время на осознание того, что в рыночной экономике действуют свои законы, и если у вас есть деньги, то вы ничего не лишитесь, а все необходимое купите или на Украине, или в Узбекистане, или еще где-то. Увы, многие наши тогдашние парламентарии были элементарно неграмотными в экономическом отношении людьми, к тому же не верящими в возможность положительного результата. В первую очередь многие из них не верили, что российский рубль серьезно укрепится и республики за ним будут гоняться. Когда мы убеждали их, что чем быстрее мы укрепим рубль, тем легче будут складываться хозяйственные отношения с республиками, в ответ звучало нечто типа: «Нет, вы разрушили хозяйственные связи, поэтому Узбекистан не поставляет в Россию хлопок и у нас стоит легкая промышленность. Так что не стройте банковские препоны, не мешайте хлопку поступать в Россию».