Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Впрочем, не думаю, что Бурбулис тогда задавался всеми этими вопросами. В какой-то степени он действовал экспромтом. На него сильно повлияла взрывоопасная обстановка в Воркуте, боязнь социального катаклизма. Демонстрировать решительность шахтеры умели всегда. Вероятно, свою роль сыграло и естественное желание политика и просто человека понравиться людям. Геннадий Эдуардович, долго игравший роль серого кардинала при Ельцине, тогда уже начал заботиться о своей популярности в народе.

По возвращении Бурбулиса из Воркуты у него состоялся достаточно резкий разговор с Гайдаром, но слово не воробей. Обещание от лица правительства было выдано. Мы пытались как-то смягчить последствия. Сдерживали, насколько могли, выделение дотаций, вели переговоры с шахтерами о том, чтобы отсрочить исполнение принятых Бурбулисом решений. Помню, что в итоге шахтеры пошли нам навстречу и дали месяц на реализацию обещаний первого вице-премьера. Это позволило немного отсрочить резкое повышение зарплаты в бюджетной сфере, хотя вскоре сами же шахтеры подняли этот вопрос.

Вскоре мы столкнулись с другим негативным фактором. В принципе, правительство было всемерно заинтересовано в расширении экспорта, пусть даже сырьевого, и не видело ничего страшного в том, что сырьевики за счет этого повышали зарплату своим работникам. В таком случае зарплата была обеспечена валютой, то есть реальными, а не напечатанными деньгами. Кроме того, можно было через налоги и экспортные тарифы забирать у предприятий рентную часть доходов, перераспределяя ее тем же бюджетникам. Но сначала директора предприятий-экспортеров начали активно развивать бартер, чтобы не продавать валюту на рынке и скрывать истинные доходы. Эту лазейку мы сумели быстро перекрыть, установив налогообложение по бартеру большим, чем если экспортер привозил валюту. Проблема пришла, однако, с другой стороны. Очень скоро директора и собственники предприятий научились оставлять валюту за рубежом, прятать ее там, в том числе переводить на счета подставных фирм и даже на личные счета. Это стало возможным потому, что еще не было, в сущности, системы валютного контроля, да и контроль экспортных цен тоже был достаточно слабым.

Это была действительно серьезная проблема, которая до конца не решена и поныне. Мы ее увидели во второй половине 1992 года и очень быстро приняли решение о создании службы валютно-экспортного контроля. Была введена система согласования контрактных цен и тогда же летом возвращен институт спецэкспортеров для экспорта ряда сырьевых товаров. Причина такого решения состояла в том, что мы столкнулись с резким занижением экспортных цен по неопытности (желанию обойти конкурентов или поскорее получить валюту) или вследствие злоупотреблений. Последнее вскоре стало основной проблемой. И хотя возврат к спецэкспортерству с точки зрения либеральных реформ был шагом назад, на него пришлось пойти, чтобы поставить доходы от экспорта под контроль. В отличие от советских времен права спецэкспортеров были даны не только специализированным внешнеторговым предприятиям, но и многим производителям. В основном мы пытались отсечь посредников и перекупщиков.

Долги идут по кругу, или Кризис неплатежей

Параллельно с огромным давлением на правительство с целью выбить из него деньги серьезнейшей проблемой для нас стали неплатежи. Главная их причина лежала в низкой эффективности значительной части экономики. Либерализация цен, повлекшая за собой изменение основных ценовых пропорций, выявила значительное число неконкурентоспособных предприятий, фактически быстро приблизившихся к банкротству. Их резко возросшие издержки сделали эти предприятия мало жизнеспособными. Добавился и фактор спроса. Получившие свободу выбора потребители отказывались покупать низкокачественные изделия многих российских предприятий, часто предпочитая им импортные. Это касалось и потребительского, и производственного спроса. Поставки продукции в рамках сложившихся ранее производственных связей перестали оплачиваться. Однако низкомобильные предприятия (еще вчера социалистические), привыкшие жить в условиях жесткого планирования их деятельности и гарантированного сбыта благодаря хроническому дефициту всего и вся, оказались не готовы быстро перестроить свою производственную программу исходя из изменившегося спроса. Они продолжали отгружать выпущенную продукцию традиционным потребителям в надежде на будущую оплату. Сказалось и уменьшение спроса со стороны государства, наиболее болезненное для предприятий ВПК и производителей инвестиционного оборудования.

Ситуация не была одинаково драматической во всех секторах экономики, тем более на конкретных предприятиях. Многие из них, напротив, выиграли от либерализации цен и хозяйственных связей. Способность адаптации к новым условиям у разных предприятий также оказалась различной. Некоторые проходили ее вполне успешно. Однако в целом уровень взаимной задолженности предприятий нарастал как снежный ком.