Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

В качестве примера хочу привести интервью, данное мною 6 августа 1992 года газете «Труд». Названо оно было редакцией «Краха нет – жертвы не напрасны». Я выбрал это интервью потому, что в нем во многом подводились итоги и оценивались результаты нашего правительства за девять месяцев его работы. В этом интервью, возможно, есть некоторые элементы официального оптимизма, который, надо сказать, был полезен, особенно в то время. Психологические факторы, в частности инфляционные ожидания или ожидания какого-то социального взрыва, играют очень существенную роль, становясь из сугубо психологических объективными факторами поведения людей и в итоге развития экономической ситуации. При этом мы никогда не были голословными оптимистами, никогда не пытались чрезмерно приукрасить ситуацию, но старались демонстрировать свою уверенность в понимании ситуации и контроле над ней. В частности, в том интервью я говорил о том, что мы многое изменили в экономической системе, ушли от тотального госзаказа и централизованного финансирования, от лимитов на материальные ресурсы и так называемого фондирования, от централизованного обеспечения, распределения и снабжения. По существу, не осталось старых административных рычагов. Я специально напомнил, как нас стращали перед началом реформ: разрушите систему – рухнет экономика. «Но нет – не рухнула, – говорил я, – наоборот, начинается, хотя и с немалыми трудностями, выздоровление».

Сейчас, может быть, покажется забавным, что министр экономики великой державы искренне радовался и приводил в интервью в качестве положительного примера, что исчез дефицит и в магазинах свободно продаются товары длительного пользования – холодильники, телевизоры, одежда – и иллюстрировал это цифрами. Сегодня это, может, и смешно, но после тотального дефицита товаров перед распадом СССР даже такое скромное изобилие было огромным достижением. Еще я говорил о том, что зарубежные фирмы открывают свои магазины в Москве и начинают даже торговать на рубли. Сейчас подобные и масса других нормальных проявлений рыночной экономики для нас привычны. Наверное, уже целое поколение российских граждан крайне удивилось бы, даже восприняло как дурной сон, если бы все это в одночасье исчезло. А тогда для нас подобные факты действительно были признаками правильности нашей политики, первыми иллюстрациями наших пока еще маленьких побед. Я отмечал там, что стали быстро возникать живые рыночные связи, пронизывающие экономику, основанную на взаимных интересах партнеров, эффективности и целесообразности, а не на бюрократическом порядке.

Еще я говорил о том, что нам удалось остановить ускорение спада производства, который почти вернулся на уровень 1991 года. С особой гордостью я отмечал, что мы смогли наконец договориться с международным сообществом, с нашими кредиторами по советским долгам. Благодаря этому из 22 миллиардов долларов выплат, которые приходились на 1992 год по долгам и процентам по ним, кредиторы согласились отсрочить выплату 18 миллиардов. Это, говорил я, для нас может быть важнее предоставления новой финансовой помощи, так как без отсрочки выплаты долгов страна оказалась бы банкротом.

Кому-то эти результаты могут показаться скромными. Мне они кажутся гигантскими. Достигнуть их было фантастически трудно. А главное, реальной альтернативой были крах, голод, распад России и гражданская война в стране с ядерным оружием.

14. Экономисты-реформаторы в политическом интерьере

Войдя в правительство, взявшееся в конце 1991 года за вывод страны из экономического кризиса, гайдаровская команда была достаточно уверена в своих силах в качестве специалистов в области экономики, но большинство из нас было мало готово к той политической борьбе, в которую нам постепенно невольно пришлось окунуться. Правда, нужно особо отметить, что мы с самого начала ориентировались на решение именно социально-экономических вопросов, почти официально заявив о невмешательстве в политику. Да и Борис Николаевич Ельцин, выдав нам мандат на перевод российской экономики на рыночные рельсы, достаточно жестко обозначил «разделение труда» в правительстве, которое вначале сам и возглавил. Было почти гласно установлено, что на нас возлагаются сугубо экономические и социальные вопросы, а функции политической поддержки и политического обеспечения реформ берут на себя лично президент и его ближайшие сподвижники, в первую очередь Бурбулис, Полторанин и Шахрай. Важнейшей задачей президентской команды, помимо экономических преобразований, была борьба за становление и укрепление самой российской государственности.