Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Уже позднее – летом и особенно осенью – мы занялись такой работой, стали активно участвовать в парламентских слушаниях, проводить встречи во фракциях. Позже, уже после образования Государственной Думы, в министерствах была введена указом президента должность статс-секретаря в ранге заместителя министра для работы с Думой. Считаю, что это было правильное решение. Действительно, важно иметь в парламенте представителей правительства, которые, с одной стороны, пытались бы объяснять его позицию, а с другой – служили бы своего рода громоотводом, принимающим на себя всю ту критику и поучения в адрес исполнительной власти, к которым так склонны наши законодатели. Формально у правительства был специальный уполномоченный по взаимодействию с законодательной властью. Им был назначен Евгений Григорьевич Ясин. Однако личные качества Евгения Григорьевича мало способствовали успеху его миссии. Не склонный к сложным интригам, к активной политической борьбе, не обладавший особым ораторским даром, плохо умевший находить общий язык с амбициозными, но часто экономически малограмотными депутатами, Евгений Григорьевич, мне кажется, и сам страдал от порученной ему роли. Постепенно он с удовольствием переключился на написание правительственной программы, что умел и любил делать.

Отсутствие попыток каждодневного диалога с парламентом, особенно на первом этапе, было нашей несомненной недоработкой. Отчасти это было связано с нашей колоссальной загруженностью на первых порах каждодневной практической работой, но в большей степени – с упомянутым уже выше разделением труда, возлагавшим функцию ведения политических диалогов на Бурбулиса, Полторанина, Шахрая и других ближайших политических сподвижников Ельцина. Однако именно у них отношения с Верховным Советом сложились с самого начала наиболее остро и конфликтно. В силу чисто личных качеств и недавнего прошлого этим людям было сложно и неприятно искать какие-то формы контактов и взаимопонимания с Верховным Советом, несмотря на то что они прекрасно знали многих его депутатов, проработав с ними гораздо дольше, чем мы. Более того, все эти политики начали свою карьеру именно в качестве народных депутатов, в том числе членов поддерживавшей Ельцина Межрегиональной депутатской группы. Правда, они были в основном депутатами союзного уровня. Мне кажется, что Бурбулиса и Полторанина, например, всегда внутренне больше устраивала позиция конфронтации, чем диалог. Вероятно, им казалось, что в такой ситуации они больше нужны Ельцину в качестве его ближайшей опоры. И этот дух конфронтации невольно распространялся на все правительство. Хотя, повторяю, были и объективные причины, по которым такой диалог неизбежно сложился бы крайне сложно.

Многие парламентарии занимались откровенным лоббированием интересов своих отраслей, регионов, отдельных предприятий, а во многих случаях далеко не бескорыстным проталкиванием своих собственных бизнес-интересов. Этот элемент лоббизма со стороны депутатов затруднял диалог с ними, делал его непродуктивным. Сама схема такого диалога оказывалась заведомо порочной: если правительство решит мою конкретную проблему, то оно хорошее, а если нет, то оно никуда не годится и его нужно гнать. Как бы то ни было, но постепенно противостояние правительства и президента, с одной стороны, и Верховного Совета и съезда народных депутатов – с другой, становилось все более острым.

Атака на правительство на VI съезде народных депутатов