Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

А мы совершенно неожиданно были приглашены Ельциным на встречу с ним. Речь шла не о рабочем совещании в Кремле, а о неформальной встрече в узком составе правительства. Реально это было что-то вроде товарищеского ужина. Сама встреча проходила в достаточно интересном месте: в районе Ясенево, в засекреченном доме приемов, принадлежащем то ли службе внешней разведки, то ли другой спецслужбе. В свое время это здание было одним из строго охраняемых, малоизвестных объектов КГБ. Именно здесь в дни путча Крючков собрал членов ГКЧП, боявшихся заседать в Кремле. Тут они принимали свои решения, выпивали, отсюда увозили пьяного Павлова.

Наша встреча с президентом началась с того, что впервые нам был представлен генерал Барсуков, у которого был день рождения и которого незадолго до этого Ельцин произвел из командира кремлевского полка в начальники Главного управления охраны.

Барсуков выглядел очень торжественно, был в парадном мундире, и Ельцин, знакомя нас с ним, сказал, что долго проверял его, убедился в его профессиональных качествах, преданности и сейчас рад представить нам нового сподвижника. Но главное было, конечно, не в этом. Ужин как бы знаменовал некий этап в тяжелой борьбе со съездом. Произносились тосты за наш общий успех, мы поздравляли Ельцина с тем, что он в очередной раз сумел переиграть своих противников, проявил политическую гибкость и мудрость, найдя нетрадиционное решение, сломавшее планы оппозиции. А президент со своей стороны благодарил нас за работу. И мы тогда еще не знали, что благодарит нас Борис Николаевич в таком составе в последний раз. Нам казалось, что найден выход из экстремальной ситуации, что в любой форме Гайдар будет теперь сохранен. В общем, было ощущение полной победы. Как я впоследствии понял, в тот вечер Ельцин на всякий случай прощался с нами.

После того как ужин закончился, все перешли в комнаты отдыха. Кто-то затеял игру на бильярде. Президент загорелся: сейчас я вам покажу, как надо играть. Играли трое на трое. Ельцин взял к себе в команду Баранникова и кого-то еще из силовиков. Оказалось, что играет он очень неплохо, и в итоге его команда одержала победу. Правда, в какой-то момент президент стал капризничать: этот шар не трогать, его забью я сам. В общем, все происходило в весьма непринужденной обстановке, и расстались мы на радостной ноте, полные надежд и уверенные в своих силах.

Отставка Гайдара

Именно той ночью у Гайдара состоялся разговор с Ельциным, во время которого он первый раз сам поставил вопрос о своей отставке, сказав, что не хочет быть причиной все более усиливающейся политической конфронтации в стране и что, если все свелось к его персоне, готов ради блага и интересов страны уйти. Несмотря на дружбу, я никогда не спрашивал Егора о подробностях той беседы, понимая, что она была для него крайне болезненной. Знаю, что и жена Егора Маша настаивала на уходе Гайдара. Она говорила, что не хочет, чтобы из-за него в стране разгорелся какой-либо конфликт, ведущий, не дай Бог, к гражданской войне. Как я понимаю, и Ельцин к тому моменту уже внутренне настроился не на защиту Гайдара, а скорее на то, чтобы сдать его при неблагоприятном развитии событий.

Как бы то ни было, но на следующий день, 14 декабря, состоялись выступления на съезде кандидатов в премьеры, предложенных Ельциным, среди которых были Гайдар, Шумейко, Скоков, Черномырдин и Каданников. Что касается Шумейко, то его шансы, после того как он обманул ожидания выдвинувших его в правительство парламентариев и занял там явно прореформаторскую позицию, были минимальны. Каданников, не очень-то готовый к выступлению, прямо заявил, что лучшего премьер-министра, чем Гайдар, не видит и призывает депутатов голосовать не за него, а за Гайдара. В результате голосование сложилось таким образом, что первое место занял Скоков, второе место – Черномырдин, а третье – с большим отставанием Гайдар, буквально на один голос опередивший Каданникова. И в этот момент Ельцин принял окончательное решение не идти на дальнейшую конфронтацию со съездом и не настаивать больше на кандидатуре Гайдара.

Был объявлен перерыв, в ходе которого президент имел беседу с каждым из троих претендентов. Уединившись с Гайдаром, Ельцин попросил его взять самоотвод. По рассказу самого Гайдара, он отказался от этого, сказав, что, поскольку президент принял решение, он сам и должен о нем объявить, но настойчиво просил лишь об одном: выдвинуть не Скокова, а Черномырдина.