Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Происходивший в 1992 году глубокий спад производства был вызван действием как факторов, проявившихся уже в предыдущем году (сокращение импортных поставок сырья, материалов и комплектующих, в том числе из бывших республик СССР, развал хозяйственных связей), так и факторов, связанных с сокращением

платежеспособного спроса, в том числе в результате уменьшения бюджетных расходов на оборонные и инвестиционные программы, субсидий и дотаций убыточным сферам экономики, а также изменения издержек производства в результате резкого перехода к новой структуре цен. Отмечу, что глубокий спад начался еще в 1991 году.

Хочу подчеркнуть, что данный спад нельзя однозначно оценивать как отрицательный. Там, где снижение производства было связано с демилитаризацией экономики, приспособлением к новой, более рациональной структуре цен, выведением неэффективных производств, отказом от производства дорогой и не пользующейся спросом продукции, оно имело позитивные элементы. Некоторая внешняя регрессивность структурных сдвигов в ряде отраслей может, скорее, расцениваться как приближение к сбалансированной структуре, в большей степени отвечающей уровню развития российской экономики на том этапе. Появление резервных мощностей в результате свертывания выпуска создавало предпосылки для более гибкого реагирования на изменяющийся спрос, устраняло присущий советской экономике дефицит мощностей, который не давал в прошлом возможностей для своевременной реконструкции и выведения из эксплуатации устаревших видов оборудования и технологий в большинстве отраслей.

На упоминаемом февральском заседании правительства я фактически выступил с программой дальнейшего развития реформ, учитывающей опыт 1992 года, невольно претендуя на роль идеолога реформы в отсутствие Гайдара. В части структурной и инвестиционной политики я уже описал свои предложения в предыдущих главах. Здесь кратко остановлюсь на моих идеях в части финансово-бюджетной политики, отношений центра и регионов, а также социальной политики.

Общий мой тезис состоял в том, что при сохранении генерального курса политики правительства, сформулированного в Программе углубления экономических реформ, разработанной осенью 1992-го еще под руководством Гайдара, необходимо придать особое значение мерам по финансовой стабилизации, по преодолению опасности гиперинфляции, селективной поддержке производств. Я говорил о необходимости обеспечить проведение согласованной с Центральным банком России взвешенной и последовательной антиинфляционной политики при целевой, строго избирательной поддержке льготными кредитами и налоговыми льготами приоритетных направлений развития экономики, отдельных производств и предприятий. Эти направления должны были определяться, в частности, формируемой в тот момент Федеральной программой структурной перестройки экономики России на 1993–1995 годы и определенными в ней приоритетами. «Крайне ограниченные ресурсы государства, – говорил я, – должны получать те предприятия и регионы, которые в состоянии вернуть, окупить эти средства, а также регионы, несущие основную общефедеральную нагрузку в реализации приоритетов структурной перестройки». Здесь отмечу попутно, что некоторые мои тезисы были довольно нахальными: это была скрытая претензия на существенное расширение моих полномочий. Так как указанную программу разрабатывало именно мое Минэкономики, то фактически я негласно претендовал на то, что именно я должен определять, кто и сколько господдержки будет получать в дальнейшем. Я также смело заявил, что кредитная эмиссия должна быть поставлена под контроль государства. Процентную ставку нужно приблизить к положительной, сдерживая тем самым завышенный спрос на кредиты. Дело в том, что кредитная политика, включая ставку, была всегда и остается сейчас прерогативой Центробанка.

Я настаивал, что бюджетная политика должна обеспечить последовательное сокращение дотаций и субсидий неэффективным производствам и секторам экономики, введение режима секвестрования расходов, частичный переход на возвратное финансирование государственных инвестиций, консолидацию внебюджетных целевых фондов.

Основной месседж, который я хотел донести до президента и коллег по правительству, состоял в том, что необходим селективный подход к поддержке производств с использованием всего спектра рычагов государственного регулирования, включая разумный протекционизм через систему таможенных пошлин, с тем чтобы поддержать те отрасли и конкретные предприятия, которые потенциально могут быть конкурентоспособны на мировом рынке и стать точками роста для новых эффективных секторов экономики. «Следует максимально ускорить разработку приоритетов и программ государственной поддержки, задействовав весь арсенал рычагов, имеющихся у государства», – призывал я коллег.