Как мы не стали бандой

Маяков помнил взгляд водителя деда, когда тот привозил сановного мужа посмотреть на нищую родню. И когда вдруг доводилось катать ее, всячески давал понять, что воспринимает это как ненужное обременение, особенно когда с ними был отец. А однажды в такси денег у отца хватило в обрез. Водитель с видимой брезгливостью катал по ладони четыре пятачка, как бы давая понять, что с такими финансами в такси не садятся. А деньги и правда были последние, просто у матери разболелись ноги.

Антон не мог забыть и бомбилу, который вытащил у него из бумажника двадцать долларов. Для Маякова января 1995 года это были значительные деньги.

Приключений вообще было много. Однажды редакционный шофер не встретил самолет, на котором Антон возвращался из командировки. Прождав полтора часа и не имея никаких известий о машине, Маяков ловко вписался в маршрутку до метро. Выяснилось, что машина приехала на два часа позже. Водила наверняка бомбил, но сослался на пробки. А потом отловил юного корреспондента и долго читал ему нотацию о том, как журналисты, прежде всего начинающие, по-скотски относятся к рабочим людям.

Именно шоферы, а не официанты или милиционеры стали для Антона символом того, от чего он бежал и чего боялся, — бедности и непризнанности.

На самом-то деле бедности он практически и не застал, деда поперли из горкома в 1985 году, а уже в 1987-м отец стал нормально зарабатывать. А пока дед был в силе, в помощи никогда не отказывал. Но обязательно настаивал на том, чтобы просил отец, а не мать, и выдавал просимое с какими-то оскорбительными нюансами: вроде конверта на столе, как для горничной. Часть пайка опять же посылал с шофером. Причин нелюбви деда к отцу он не знал и спрашивать, после одного случая в детстве, не решался.

Но всего этого Толе говорить не следовало.

У них был куда более существенный сюжет для беседы. Антон еще летом помог нескольким своим «партнерам» из регионов вклеиться на проходные места в список обновляемой партии «Правое дело», которую как раз возглавил миллиардер Михаил Прохоров. Делал он это руками Толи. Дело выглядело крайне простым и удачным.

Ситуация теперь решительно менялась.

Принятые решения, о которых стране предстояло узнать через пару недель, оставляли и «Правое дело», и ее импозантного лидера фактически вне думской кампании. Вбухивать ресурс не имело никакого смысла, надо было понять, как аккуратно выйти из ситуации. Возвращать деньги было бы против всяких традиций, да и не было под рукой свободных денег: большие доходы — большие расходы.

Но только было друзья, насладившись первыми закусками, приступили к деловому разговору, за столик хлопнулся Кряжев, бизнес-чиновник из госкорпорации, от которого зависел небольшой по деньгам, но важный для репутации конторы контракт. Отвязаться от него не было никакой возможности. Незваный гость плеснул себе винца и, иронически, как ему казалось, улыбаясь, начал рассказывать, как у одного из членов совета директоров молодая жена взбесилась от безделья и стала «сосать у шофера», а товарищ, расстроившись, налепил херни на совещании с первыми лицами…

Антон давно научился слушать неинтересного себе человека так, что слова проскакивали как-то мимо.

«Дотащить выборы, думские и президентские, потом попросить должность поспокойней в чем-нибудь газовом, или нефтяном, или без разницы, — или просто с близнецами умотать на курорт, помириться с Дашей наконец, книжку написать».

Антон ловко чокнулся бокалом с Кряжевым, прилежно захохотал вслед за Толей и, чуть привстав, обнялся с нежданным гостем, которого, к счастью, понесло к другому столику.

— Знаешь, Толя, а давай завтра обсудим с утра, что делать, а сегодня просто винца попьем?

Крипун недовольно сморщился, но кивнул головой и помахал рукой официанту. Когда Маяков решал, что надо отдохнуть, даже Владимир Путин, наверное, не смог бы заставить его работать. Моментов таких становилось все больше и больше.

Дмитрий Хубариев

(ГРЕЦИЯ — РОССИЯ, 1:1)

Времени в запасе было немного, а коробка с материалами для учредительного съезда партии «Славная Россия» получилась слишком тяжелой и неудобной. Хубариев решил поймать машину. От битой «девятки» с плохо говорящим по-русски водителем он отказался. С официальным такси не сошлись в цене. Следом остановилась ладная иномарка, люксовая, прикинул Дима по старой памяти.

Стекло опустилось, Дима без особой надежды спросил:

— До Измайлова не подбросите?

— Садись, Хубариев, покатаю тебя, чего уж тут, — сказала Лиза это так просто, как будто они попрощались позавчера.

Дима послушно забрался на заднее сиденье, примостив коробку рядом. Программные заявления патриотической партии должны были помочь ему. Может быть, даже больше, чем самой партии, ее дела были совсем неважнецкие.

В остальном к неожиданному свиданию Дима невольно снарядился как надо.

В 2005 году бабушка настояла, чтобы он сшил из давно запасенных отрезов пару строгих костюмов. Съезд партии стоил того, чтобы выгулять один из них. Плащ тоже казался вполне себе.