Как мы не стали бандой

Линькович-младший лицом вышел в мать, с поправкой, конечно, на подбородок, который он прихватил у Ивана Георгиевича, но все равно в мать — он был как ксерокопия, а понять, что он Линькович из рода Линьковичей, легко могли только те, кто хорошо знал его отца. Возможно, дело было в том, что с самого детства он копировал Ивана Георгиевича, даже и в деталях.

Георгий Иванович своего отца видел только на фотографиях, но Стаса почему-то узнал сразу.

— Ты, Федор, домой зайди, а мы тут потолкуем.

Постояли три минуты молча. Георгий Иванович достал сигарету. Судя по виду, собрался сказать, что знать никого не желает и помощи ему не нужно. Тут к ним вернулся Федор.

— Папа, папа, Ксюхе опять поплохело, скорая не едет, говорит, у нас полиса нет, мол, в частную звоните.

— Ладно, родственничек, потом потрещим про нашу Зиту и Гиту с «Санта-Барбарой» во всех подробностях, а сейчас в больницу, кажется, надо, — Стас отодвинул плечом старшего брата.

Слышавший все шофер стал маневрировать, чтобы подъехать ближе к подъезду.

Антон Маяков

(РОССИЯ — ПОРТУГАЛИЯ, 1:0)

«Постарел-то как, наш орел Феодосий, обмяк и ослаб», — Антон, с удобством разместившись в кресле, широко улыбался собеседнику и щедро накрытому столу.

Диета диетой, но и желудок надо иногда радовать. В этом не отмеченном ни на одной туристической карте Москвы ресторане кормить умели. А по нынешним временам во Флоренцию стейка поесть уже просто так не слетаешь. Курс не тот и у страны, и у евро.

По первой рюмке Маяков и Лакринский выпили почти восемь лет назад как раз во-о-он под такую же, достойную самых высших похвал селедочку. Повод для встречи был притом вовсе не застольный.

Некая финансово-промышленная группа выдвинула через региональные отделения «Единой России» нескольких кандидатов в Госдуму. Предварительный отбор через партию они прошли, в том числе при помощи солидного взноса в предвыборные фонды. В АП за взнос похвалили, но кандидатов завернули. Специального компромата ни на кого не нашлось, но присутствовали намеки на связи с организованным преступным сообществом. Список партии должен был возглавить Владимир Путин, и сомнительных людей там совсем не ждали. Денег возвращать никто не собирался, это было совсем не в традициях. Люди, стоявшие за не случившимися кандидатами, решили предъявить — не власти, конечно, а отдельным исполнителям.

Антон к этому вопросу никакого отношения не имел, но ответственный сотрудник исполкома, который должен был все разрулить, вдруг слег с аппендицитом. Разные хвори посетили еще трех его коллег. В итоге Маяков, не сказав ничего ни Крипуну, ни Косиевскому, вызвался на встречу. В то, что его убьют или похитят, он не верил ни секунды, а познакомиться с русским Доном Корлеоне — именно так называл Феодосия Лакринского ответственный сотрудник, спешивший к врачу, — было бы по меньшей мере интересно.

Амбалы у входа в ресторан были привычно суровы, официанты столь же привычно угодливы, еда, на удивление избалованного в те времена Антона, — вкусной, а Феодосий…

Никогда бы Маяков не подумал, что человек, о котором ходят легенды, будет настолько похож на актера Леонова из фильма «Джентльмены удачи», причем в ипостаси воспитателя детского сада, а не Доцента. Позднее Косиевский, досадовавший на то, что Антон не взял его с собой, описал Феодосия как «Винни-Пуха с глазами убийцы».

Глаза были как глаза, а вот птичий клекот, которым разговаривал собеседник, да, удивлял. Антон, периодически расплывавшийся в мечтах по ходу обычной беседы, звуком был взбодрен еще больше, чем странностью обстоятельств. Да и сам собеседник не походил на человека, слова которого стоит пропускать мимо ушей.

Переговоры Маяков провел на пять с плюсом.

Он убедил господина Лакринского в том, что произошедшее с его кандидатами не знак неуважения к нему лично и к его корпорации, но форс-мажор, который затронул многие сообщества. Он сумел обосновать, что возврат денег не просто нарушит правила (слово «понятия» Антон смахнул с языка в последнюю секунду, осознав, что про это его собеседник знает много больше), но и создаст господину Лакринскому и его партнерам ненужную репутацию сквалыг. А их не любят «во всех сферах нашего непросто устроенного общества» (Маяков гордился этой фразой, которую придумал за пару лет до того). Что же касается сотрудников, которые никак не могли вступить в контакт с господином Лакринским и его представителями, то ни о каком невнимании речи и быть не может. Просто много, очень много работы и здоровье не выдерживает.

Самым главным козырем стала почти случайно выболтанная тайна о том, что список партии возглавит президент. Феодосий не поверил, но через полнедели выяснилось, что все так. После этого они еще раз встретились, но уже за кофе, и Лакринский подарил «крайне информированному и компетентному молодому человеку» бутылку какого-то невероятного армянского коньяка.