Как мы не стали бандой

Поезд шел медленно, тормозя на всех полустанках. На улицу во время остановок не выпускали, покурить ходили только в тамбур. Дима, приученный к чистоплотности, страдал от запаха в вагоне. Дешевая водяра (ее было в изобилии), люди в такой же давно не стиранной одежде, да и вагон сам по себе накопил ароматов.

Дима злился. На Макса, который насрал и сбежал. На Линьковича-старшего и его сынка, которым, конечно, стоило позвонить, но сделать это было никак невозможно. На себя, потому что надо было еще походить и поискать, а то едет хер пойми куда. На вонь в вагоне и свою привычку к нормальному запаху и мытью. На то, что кончаются сигареты.

Когда он тщательно добивал предпоследний бычок, в тамбур вышли двое сопровождающих.

— Немцам гол забил негр такой здоровый, Полкан его звали, кажется, — сказал старший.

— Алло, ну как негра могли звать Полканом, ты совсем ум потерял, — со смехом ответил ему совсем молодой парень.

— Трезор, — неожиданно для себя сказал Дима, — его звали Мариус Трезор.

Сопровождающие внимательно посмотрели на него.

— Вы же про матч ФРГ — Франция 1982 года? — переспросил Хубариев.

Следующие полчаса они болтали о футболе, о чемпионате мира нынешнем и прошлых (нынешний был совсем говно, ну о чем тут говорить), о том, что русские футболисты, выступающие за рубежом, вконец зажрались и не хотят играть за честь флага.

Сигарет у сопровождающих оказалось вдоволь, Хубариев угощался без стеснения.

Потом старший спросил Диму, куда и зачем он едет. И тот, опять не понимая почему, рассказал всю историю про неудачный бизнес брата и про то, как пришлось отдать квартиру.

Старший пожевал губами, спросил, в каком районе все это случилось:

— «Сальники», вот ведь отморозки стали, раньше проще было.

Дима хотел расспросить своих новых товарищей о том, что будет дальше. Но те его опередили вопросом: «Работу какую-нибудь путевую знаешь?» Дима рассказал о своих умениях, особенно интересным для сопровождающих оказалась починка автомобилей.

Поезд притормаживал. На полустанке стояли машины и люди.

1996 ГОД

В России проходят президентские выборы. На них побеждает Борис Ельцин, второе место у Геннадия Зюганова, третье — у Александра Лебедя.

Борису Ельцину делают операцию на сердце.

Подписан Хасавюртовский мир, Россия выводит войска из Чечни, вопрос о статусе республики отложен на несколько лет.

Сборная России по футболу проваливается на чемпионате Европы в Англии.

Выходят фильмы: «Народ против Ларри Флинта», «День независимости», «Фарго», «Чокнутый профессор», «От заката до рассвета», «Скала», «Все будет хорошо», «Кавказский пленник».

Петр Кислицын

(РОССИЯ — ЧЕХИЯ, 3:3)

— Командир, смотри, что я нашел, — в руках у рядового Белова болтался самодельный, выточенный из деревяшки крестик. Сержант Кислицын с неприятной ухмылкой повернулся к двум сразу как-то погрустневшим фигурам. Разговору предстояло стать куда как интересней и насыщенней. «Четенький» обещался разговор, хоть и по «нечетенькому» поводу.

В детстве Петя любил драться, но терпеть не мог игр в войнушку, когда надо было бегать с палками в руках, делая вид, что это ружья. В молодежной банде и «бригаде» ему нравилось планировать операции, а ощущения от участия в схватке зачастую получались более «четенькими», чем возня с девчонками. На войне получилось еще лучше: Кислицын кайфовал и от чувства опасности, и прежде всего оттого, что представляет ее для врага.

В армию Петя попал летом 1994 года при крайне стремных обстоятельствах.

В детстве ему часто снился кошмар: нападают враги, а он без штанов и трусов и потому беззащитен. Просыпаясь от ужаса, Кислицын с облегчением находил себя дома в кровати, а главное — в трусах.

Детство кончилось, а сон стал явью.

Ну кто наряжается, провожая девку к выходу из хаты? Достаточно и полотенца. Петя и не собирался в люди или, скажем, гостей принимать.

— Молодой человек, можно вас на минутку?

Петя машинально повернул голову в сторону голоса, и тут случился бубух в челюсть. Успел срисовать заколыхавшуюся вверх по лестнице толстую жопу проститутки Каролины (по паспорту Антонины). Ни Каролина, ни ее задница нападавших не интересовали.

Когда Петю волокли вглубь квартиры, он думал только о свалившемся полотенце. И вырывался исключительно ради приличий: полотенце подобрать или за трусами сбегать. Тут случился еще один, более основательный бубух.

Очнулся Кислицын прикованным к батарее. Оценив хреновость своих дел, приготовился терпеть пытки. Все было очень «нечетенько».