Как мы не стали бандой

Тут он понял, что говорит в воздух, Косиевский отошел в сторону ради разговора с каким-то плотным мужчиной. Маяков снова покосился на девушку в брючном костюме. Наверняка чья-нибудь подружка или, может, даже жена. Нет, жен сюда обычно не берут. Подруга, наверное.

— Хватит на девок пялиться, тем более на эту, — Косиевский подошел как-то неожиданно. — Разговор будет в ресторане перед футболом, все вроде нормально, скоро на работу придется ходить с портфелем и в галстуке.

Антон с чувством пожал руку Косиевскому, а на поле тем временем БВЕ попал по мячу, и тот влетел в ворота. Маяков от души зааплодировал.

1998 ГОД

В январе в России проходит деноминация — национальная валюта тяжелеет в тысячу раз.

В марте Борис Ельцин снимает с работы премьер-министра Виктора Черномырдина, на его место ставит Сергея Кириенко.

В июне — июле Франция выигрывает домашний чемпионат мира по футболу.

В августе в Москве впервые выступает Rolling Stones.

В августе объявлен дефолт, курс доллара в отношении рубля вырастает в четыре раза, премьер-министром становится Евгений Примаков.

Выходят фильмы: «Большой Лебовски», «Лолита», «Шакал», «Спасти рядового Райана», «Титаник», «Карты, деньги, два ствола».

Петр Кислицын

— Командир, притормозим, а, сиги кончаются, тут ларек дешевый.

— Нет, нет, я сказал потом, ща опаздываем, — Петя звучал жестко, не под стать поводу.

Водитель без спора хмыкнул. Кислицын никогда не говнился по мелочи и вообще был ровный.

Чертанова Петя избегал как огня, после того как около метро чудом избежал встречи с Диминой бабушкой. Спасла реакция. Он просто прыгнул, спугнув драного кота, за палатку и ждал, пока баба Вера пройдет мимо. Киcлицын понимал, что она бы узнала, остановила, стала расспрашивать про дела и заботы. И конечно, речь зашла бы о пропавшем внуке.

Соврать бы Петя не смог.

Через два дня после находки на ферме маленькую колонну, которой по факту командовал сержант Кислицын, обстреляли на марше. Из штаба поступил приказ не отвечать, но Петя решил, что связь барахлит. Бой окончился решительным успехом федералов.

Спешно приехавшие штабные маленькую победу совсем не оценили.

К сожалению, товарищу майору хватило дури орать перед строем. Сержант Кислицын, державшийся последние дни на смеси водки и анаши, не был расположен к прослушиванию всякой ерунды и отдал штабному честь по зубам, сопроводив это обещанием непременно вступить с ним в нетрадиционную сексуальную связь.

Петю арестовали и отправили на гауптвахту в город Грозный. Суд был назначен на 15 августа, но за десять дней до того столицу Чечни отбили боевики. Петя, уже с оружием в руках, отступил вместе с армией и даже нашел своих ребят. Готовились брать город обратно, но повоевать им толком не дали. В Чечню прилетел только что назначенный секретарем Совета безопасности Александр Лебедь и заключил с Асланом Масхадовым сначала Ново-атагинское перемирие, а потом Хасавюртовский мир. «Война закончена, кто победил, не помню», — сказал в день вывода части в Россию рядовой Белов.

Кислицын стал готовиться к демобилизации. В войсках оставаться не было никакого смысла. Тут Петю и нашел Галушкин. Сели поговорить.

После пары рюмок — Петя уж забыл, когда в последний раз пил не из горла или кружек, — Никита Палыч поинтересовался, чем отставной сержант МВД собирается заниматься на вольных хлебах.

Идеи отсутствовали.

Дома на антресолях Петю ждала заветная коробка, которую в сытые доармейские времена, увы, он пополнял не так усердно, как следовало. Никаких проблем, кроме первого обзаведения, она не решала. Тем более что к концу 1996 года стодолларовая бумажка подутратила свою магическую силу образца 1993 года.

В «бригаду» возврат не просматривался. Петя плохо представлял себе, как, найдя офис, в котором сидят «старшие», он докладывается: так и так, тут в армию ходил, нельзя ли обратно, желательно и отпускные получить, а вы тут как? Дело бы кончилось увлекательной поездкой в лес, откуда вернулись бы все, кроме Кислицына.

Но даже если бы удалось найти ответ на вопрос, куда это перед решающими сражениями делся ровный пацан Лимончик, Петя догадывался, что мир несколько изменился, и не в пользу вольной братвы.

Заниматься бизнесом и вовсе казалось бессмысленным — слишком хорошо была знакома цена и прибыли, и убыли.