Как мы писали роман

Amenda was the most willing servant we ever paid wages to.	Аменда была самой покладистой служанкой из всех, кому мы когда-либо платили жалованье.
Ethelbertha said she would step down and light the fire herself, and told Amenda to follow her and watch how she did it.	Этельберта заявила, что намерена сама спуститься на кухню, чтобы развести огонь, и велела Аменде следовать за нею и наблюдать.
I felt interested in the experiment, and followed also.	Эксперимент заинтересовал меня; я тоже последовал за ними.
Ethelbertha tucked up her frock and set to work.	Этельберта подоткнула подол и принялась за дело.
Amenda and I stood around and looked on.	Аменда и я стояли рядом.
At the end of half an hour Ethelbertha retired from the contest, hot, dirty, and a trifle irritable.	Спустя полчаса Этельберта - раскрасневшаяся от жары, измазанная и несколько обозленная -отказалась от борьбы.
The fireplace retained the same cold, cynical expression with which it had greeted our entrance.	Плита же по-прежнему сохраняла цинично холодный вид, с которым приветствовала наша появление.
Then I tried.	Тогда сделал попытку я.
I honestly tried my best.	Старался я изо всех сил.
I was eager and anxious to succeed.	Я горел желанием добиться успеха.
For one reason, I wanted my breakfast.	Прежде всего, мне хотелось позавтракать.
For another, I wanted to be able to say that I had done this thing.	Во-вторых, я хотел иметь право говорить: "А у меня вышло!"
It seemed to me that for any human being to light a fire, laid as that fire was laid, would be a feat to be proud of.	Мне казалось, что всякий человек вправе гордиться, если ему удастся разжечь огонь, когда топливо уложено таким образом.
To light a fire even under ordinary circumstances is not too easy a task: to do so, handicapped by MacShaughnassy's rules, would, I felt, be an achievement pleasant to look back upon. My idea, had I succeeded, would have been to go round the neighbourhood and brag about it.	Разжечь огонь в плите даже при обычных обстоятельствах отнюдь не легкое дело. А разжечь его, строго придерживаясь правил Мак-Шонесси, казалось мне подвигом, о котором приятно будет вспомнить, Я мечтал -если только мне удастся добиться успеха -обойти соседей и похвастаться перед ними.
However, I did not succeed.	Однако успеха я не достиг.
I lit various other things, including the kitchen carpet and the cat, who would come sniffing about, but the materials within the stove appeared to be fire-proof.	Я поджег многое, включая кухонный коврик и кошку, которая вертелась поблизости и что-то вынюхивала, но топливо внутри плиты казалось огнеупорным.
Ethelbertha and I sat down, one each side of our cheerless hearth, and looked at one another, and thought of MacShaughnassy, until Amenda chimed in on our despair with one of those practical suggestions of hers that she occasionally threw out for us to accept or not, as we chose.	Этельберта и я, присев по обе стороны нашего безрадостного очага, глядели друг на друга и думали о Мак-Шонесси, пока Аменда не развеяла наше отчаянье одним из обычных для нее практических советов, которые она изрекала при случае, предоставляя нам принимать их или отвергать.
"Maybe," said she, "I'd better light it in the old way just for to-day."	- Может быть, - спросила она, - разжечь огонь старым способом, хотя бы сегодня?