Как мы умираем. Ответ на загадку смерти, который должен знать каждый живущий

Все в сборе: сестра отделения, социальный работник, священник, психотерапевт, доктор, стажирующийся у нас по шестимесячной программе врачей общей практики, стажер в направлении паллиативной медицины, который вот-вот станет консультантом, и я. Терапевт присоединится к нам, когда сможет — она делает кексы с пациенткой, которая не помнит, что случилось вчера, но прекрасно помнит, как пекла кексы вместе с матерью. Эта работа с памятью часто дает новую информацию для лучшего понимания пациентов. И кексы, конечно, тоже.

Мы начинаем собрание. Одна из наших традиций — пить чай и кофе во время этих обсуждений. Затем, отмечая основные проблемы, мы обходим весь хоспис и заходим к каждому пациенту. Для некоторых важный вопрос — физический симптом или готовность отправиться домой, для других — действие новых препаратов или эффект психотерапии, для третьих — эмоциональные переживания или экзистенциальные вопросы. У меня новый пациент, историю которого кратко излагает младший врач, после чего мы составим список вопросов, необходимых для обсуждения с ним и его семьей.

На сегодняшнем собрании мы будем обсуждать пятерых пациентов, хорошо мне известных, еще двоих, которых я знаю по паллиативной помощи в больнице, — их перевели в хоспис для рассмотрения конкретных симптомов, и одного нового пациента.

Новую пациентку зовут миссис Намрита Бат, ее историю зачитывает стажер общей практики. Ей 37 лет, замужем, восемь детей в возрасте от двух до 16 лет. Набожная мусульманка, Намрита всегда соблюдает время молитвы в хосписе. У нее рак легких, давший метастазы в печень, что вызывает постоянные приступы тошноты. В хоспис ее направил врач общей практики, заставший ее дома с миской для рвоты в окружении обеспокоенных родственников и восьмерых детей. Он попросил найти ей лекарство от тошноты, чтобы она могла немного отдохнуть.

Некоторые пациенты могут придерживаться таких взглядов, которые не позволяют им принимать помощь врачей. Удивительно, но к ним можно найти подход — и это не обязательно кормление лекарствами против воли.

Намрита согласилась приехать в хоспис. Ее свекровь каждый день привозит к ней детей на такси, а муж приезжает после работы. Ее старшая дочь Рубани ночует в хосписе и переводит для матери, которая не говорит по-английски. Я спрашиваю, почему нельзя было предоставить переводчика с нашей стороны. Достаточно бессердечно просить 16-летнюю девушку переводить все разговоры о смертельном заболевании матери. Команда говорит, что Намрита против незнакомого переводчика. Кроме того, несмотря на усиливающуюся тошноту, она отказывается принимать лекарства.

— А вы знаете, почему? — спрашиваю я.

— Мы не можем это выяснить, — отвечает сестра. — Сначала мы думали, что она боится игл, но потом она отказалась принимать и таблетки от запора и кашля.

— Может быть, она считает, что может употреблять только традиционные лекарства? — спросил священник.

— Нет, дело не в этом, — говорит сестра. — Они с мужем как будто верят в то, что она должна страдать. Очень грустно на это смотреть. Она не может пошевелиться без приступа рвоты. Самому младшему ребенку два года, он хочет сидеть у нее на коленях, но там она держит миску для рвоты. Он сидит на коленях у бабушки или у одной из сестер и постоянно плачет.

— Иногда набожные мусульмане считают, что страдания — это воля Аллаха, — сказал священник. — Возможно, это сложно понять, но для нее это имеет значение. Нужно спросить ее об этом во время обхода.

Настроение у всех становится мрачным. Мы сталкиваемся со страданиями каждый день, но наша основная задача — помощь. Как только кто-то отказывается от нее, мы чувствуем себя бессильными, и это заставляет нас грустить.

Мы допиваем остывшие напитки и отправляемся на обход. Сестра попросила прийти мистера Бата, он будет через час, поэтому до его приезда можно осмотреть всех остальных.

Когда мы добираемся до палаты Намриты, священник нас покидает, чтобы навестить семью, нуждающуюся в поддержке. Врач общей практики так и не появляется — кулинарная терапия пробудила воспоминания забывчивой пациентки, которая ужасно рада, что каменные кексы на вкус точно такие, какими она помнит их с детства. Даже без них нас остается шестеро, и когда мы спрашиваем разрешения и входим в палату всем составом, это выглядит странно.

Намрита высокая, но очень исхудавшая. Она сидит на кровати неподвижно, ссутулившись и пытаясь противостоять волнам тошноты, сотрясающим все ее существо. Она остается в хиджабе[49], даже когда ее рвет в миску, которую придерживает медсестра или ее спокойная дочь Рубани — она гладит мать по спине, утешает на панджаби[50] и переводит медсестре все сказанное. Мистер Бат сидит на низком стуле возле ее ног, проводит руками по голове и хмурится. Бабушка с остальными детьми отправились в комнату отдыха, оставив в ожидании прихода консультанта.