Как мы жили в СССР

С продуктами потребления, которые граждане покупали в розничной торговле, дело обстояло, естественно, не совсем так, как с производственными ресурсами. Объем денег в кошельках был ограничен, да и размер квартир, где складывали дефицит, тоже уступал размерам заводских складов. И все же… Вот, например, заметки Анатолия Рубинова, сделанные в 1984 году:

Запасливые люди не знают, что делать с коробками стирального порошка, которого они напасли на 10 лет. В универмагах вывешивают плакаты о «широкой продаже» наволочек и простыней – однако поздновато: в наших платяных шкафах такое множество комплектов для кровати, что они не продырявятся и через 15 лет [Рубинов 1990: 143].

Не правда ли, странная экономика? Промышленность перенапрягается, пытаясь решить проблему дефицита, но шкафы переполнены «барахлом», которое потребитель может не использовать за всю свою жизнь.

Проблемы на голом месте

Поэт Евгений Евтушенко однажды попал на прием к партийному боссу столицы (первому секретарю Московского горкома КПСС) Виктору Гришину. Поэт собирался решать проблемы своего поэтического цеха, но московский начальник вдруг стал рассказывать о трудностях перехода молочного производства со стеклянной тары на пакетную: «Мы и так, и так с этими пакетами, Евгений Александрович, а они все текут и текут… Углы их слабое место, углы… но мы эти углы, в конце концов, зажали» [Евтушенко 2006: 508–509]. Гришин, по всей видимости, не знал иного способа решения проблем, кроме как зажать. В итоге с пакетами советская экономика так и не справилась. Картонные пирамидки советского производства нещадно текли по углам, и к концу рабочего дня в магазинах образовывались огромные молочные реки (правда, без кисельных берегов). Проблема была решена лишь в пореформенный период с переходом на зарубежные технологии упаковки.

Впрочем, история, рассказанная Евтушенко, меркнет перед другой историей, связанной с проблемой качества товаров. Как-то раз актер Евгений Матвеев оказался в кабинете Брежнева. Дело в том, что ему предстояло играть в кино роль Леонида Ильича, и аппарат генсека помогал изучать героя как мог. В приемной Брежнева дежурный секретарь смотрел хоккей по маленькому черно-белому телевизору. При этом большой цветной стоял рядом выключенный. Матвеев поинтересовался: почему так? Секретарь безнадежно махнул рукой: «Да ну, барахлит». «Ничего себе, – отметил про себя актер. – И тут, значит, барахлит» [Матвеев 2000: 198]. Советские люди часто сталкивались с плохим качеством телевизоров, но вряд ли подозревали, что эту проблему не может решить даже аппарат генерального секретаря ЦК КПСС.

Качество одежды в СССР было столь же плохим, как и качество телевизоров и пакетов. Стремление достать дефицитный импорт из западных стран определялось не только тем, что он был более ярким, модным и функциональным. Продукт, приобретаемый в советских магазинах, создавал порой проблемы на голом месте. В самом прямом смысле этого слова. Анатолий Равикович на концерте известного певца вдруг обнаружил, что прямо на сцене он как-то странно отставляет в сторону то правую ногу, то левую и после этого чуть-чуть приседает. Артист вспомнил, что так делает половина мужского населения города: как раз тогда в магазинах появилось нижнее белье китайского производства с начесом.

К сожалению, начес был довольно грубым и цеплялся за тело и волосы. Все мужчины в этом белье ходили и чесались, как обезьяны. Особенные муки доставляли, по известной причине, кальсоны. Чесаться в тех местах неприлично, и лучшим способом отцепиться от начеса было вот такое полуприседание с откляченной в сторону ногой [Равикович 2008: 180–181].

В данном случае товар был китайским, но ведь социалистический Китай работал примерно так же, как наша страна. Поддержание качества товаров не стимулировалось конкуренцией между предприятиями. Соответственно, не было и последствий конкуренции: банкротств, массовых увольнений, безработицы.