Как мы жили в СССР

Впрочем, не стоит думать, будто сельское хозяйство развалилось именно в начале 1960‑х. Напротив, освоение целины дало нам больше зерна, чем имелось при Сталине. Но одновременно возникло две проблемы. Во-первых, урбанизация резко увеличила численность городского населения, которое не жнет, не сеет, не пашет, а кушать просит. Во-вторых, к тем, кто кушать просит, государство стало относиться с большей заботой. При Сталине деревня любой ценой сдавала хлеб государству, а сама перебивалась картошечкой с приусадебных огородов, что ярко показали писатели-деревенщики: например, Федор Абрамов в романе «Две зимы и три лета» про послевоенную жизнь Русского Севера. «Два арбуза в одной руке удержать невозможно. Или ты развиваешь военно-промышленный комплекс, поскольку решил закопать капитализм, <…> или развиваешь свое сельское хозяйство» [Лисичкин 2000: 67]. По итогам сталинского хозяйствования колхозник в среднем зарабатывал в четыре с лишним раза меньше промышленного рабочего [Заславская 2007: 433]. Неудивительно, что этих рабочих, то есть горожан, становилось все больше по мере роста спроса промышленности и строительства на рабочие руки, а картошечки приусадебной они уже не имели: шли в магазин за картошкой и хлебушком.

Целина не решила проблемы, но, к счастью, со временем подвалили нефтедоллары. И тот почин, что сделан был в 1963 году, превратился в нормальную практику 1970–1980‑х. Хлеб импортировали вплоть до начала реформ. А деревня тем временем сталкивалась с такими же проблемами, как и город. «Научно обоснованное» планирование, например, не могло решить уравнение с двумя неизвестными – поголовьем скота и объемом кормов. Вот какую картину наблюдал священник Михаил Ардов к началу 1980‑х в селе Горенское Ярославской области:

Кормов для совхозных коров регулярно не хватает. Казалось бы, тех буренок, которых не прокормить, следовало забить. Однако данный вопрос – не в компетенции совхозных властей. Приходится как-то выкручиваться. Зимой коров кормили хвоей и даже опилками. Одна из доярок говорила, что у них каждую зиму ленинградская блокада [Ардов 2004: 372].

Похожим образом дела обстояли и в соседней Костромской области, где, по свидетельству Игоря Дедкова, коровы буквально дрались из‑за корма, а в итоге происходил падеж скота [Дедков 2005: 233–234]. Нетрудно догадаться, почему при большом поголовье, о котором писали в учебниках, мяса в стране постоянно не хватало. Рогами и копытами сыт не будешь.

Как относилось к этой проблеме начальство? Пыталось ли оно что-то предпринять? На этот счет имеется дневниковая запись Юрия Нагибина, сделанная в 1982 году. В небольшой подмосковный городок Кашин приезжал Председатель Совета Министров России Михаил Соломенцев, чтобы проверить готовность скота к зимовке.

Поскольку проехать можно было лишь в один пригородный колхоз, туда со всего района свезли сено и прочие корма. Он посмотрел и остался очень доволен. Спросил: не хуже ли в других недостижимых местах? Его заверили, что там еще лучше, и предложили по обычаю распарить душу в сауне с коньячком, шашлыками и прочими радостями. <…> Он строго отказался и прочел оторопевшему районному начальству мораль: о сауне забыть, это разложение. Но не удержался от соблазна стрельнуть лося без лицензии. На это его гражданского самосознания не хватило. Нельзя же сразу обрубить все канаты. Знатный ревизор уехал с очередной липой, а обобранные колхозы и совхозы никак не могли вернуть одолженные на время ревизии корма [Нагибин 2005: 516].

Но иногда использовали манипуляции иного рода. Вот история кинорежиссера Семена Арановича (пересказанная актером Олегом Басилашвили) о том, как сельское хозяйство изображали для народа: