Как нам живётся, свободным? Размышления и выводы

Как и любой бывший американский госслужащий высшего ранга, Тэлботт должен был отдать рукопись своих мемуаров на цензурирование по месту своей старой работы. …цензоры (безусловно, — не подзаконные. — А. И.) работали над книгой не покладая рук. Все самые пикантные моменты были безжалостно вымараны.

(Газета «Московский комсомолец», № от 23.05.2002 г. — Цитата приводится с сокращением. — В публикации имелись в виду из- данные воспоминания Тэлботта о чудаковатом поведении Ельцина при его встречах в «неформальной» обстановке с Клинтоном, когда оба они были президентами — соответственно России и США).

По-настоящему проводниками и стражами цензуры надо бы считать всевозможные пресс-центры и службы для контактов с общественностью и с СМИ. В законах функции их не раскрыты совершенно, и они там упоминаются только в простой назывной форме, а не как правовые обозначения.

Что собою представляют пресс-центры и родственные им службы, если не учреждаемые внутренними положениями органов, организаций, ведомств и предприятий бюро и отделы для воспрепятствования выходу отсюда сведений, в значительной части не подлежащих утаиванию?

Тут и финансирование имеет место в чистейшем виде, и оно нередко предусмотрено уже в самих положениях или в других соответствующих внутренних документах.

В немалой части работающие в пресс-службах имеют статус госслужащих. К ним предъявляются особые требования, о чём сказано, в частности, в указе президента РФ «Об утверждении общих принципов служебного поведения государственных служащих» от 12.08.2002 г. № 885.

Вот фрагмент из него:

2. Государственные служащие, сознавая ответственность перед государством, обществом и гражданами, призваны:

р) соблюдать установленные в государственном органе правила публичных выступлений и предоставления служебной информации.

(В редакции указов президента РФ от 20.03.2007 г. № 372 от 16.07.2009 г. № 814 и от 25.08.2021 г. № 493).

Уже само слово «поведение», как представляется, должно каждого госслужащего наводить на грустные мысли о том, как бы оно, его персональное поведение, не оказалось «плохим» в оценке органа, в котором он служит. Соответственно — ему, видимо, не обойтись без оглядки по меньшей мере не раз и не два за день на «правила», установленные органом для себя.

Что за этим должно следовать?

Делегирование госорганам права самим сочинять правила в отношении запретов есть «невинный» факт прямого возврата к цензуре в том виде, в каком её многие в России и в республиках бывшего СССР сумели запомнить, поскольку речь тогда шла, безусловно, о предварительном «просеивании» или выверке сведений перед их оглашением или предоставлением кому-либо, таких действиях, для которых не ставилось никаких вех. В новой России чиновники из сословной осторожности или даже боязни вольны́ предоставлять информацию участникам брифингов и пресс-конференций уже «выжатой», а простым посетителям офисов или по запросу — вообще отказывать, просто так, «на всякий случай».

Понятно, с их стороны это становилось лишь актом служебного исполнения правовой нормы, «добросовестным», «похвальным» актом.

Если же говорить об информации, нужной средствам массовой информации и населению (не только России, а и любой страны в мире), часть которой удерживают чиновники, то без неё неполным или даже неверным может оказаться публичное освещение той или иной важной темы или события.

Скверной (по духу) иллюстрацией этого нашего комментария является эпизод с отстранением от должностей Владимира Волкова, главы республики Мордовии, и председателя правительства этого же региона Владимира Сушкова — сразу при назначении врио главы республики Мордовии Артёма Здунова в 1921 году.

С момента, когда оба чиновника лишились занимаемых постов, ни региональные, ни общероссийские пресс-центры госорганов, равно как и тамошние средства массовой информации не обронили, что называется, ни одной буквы об этом важном факте.

Что с отставниками, где они сейчас и по какой причине отстранены, жители Мордовии, да, кажется, и всей России и всего мира в полнейшем неведении; это, без сомнения, должно служить показателем слаженной грубой закулисной возни вокруг перемещений в чиновничьей среде, а также — возможного давления на местные СМИ и на тех должностных лиц, которые попросту были обязаны не обходить состоявшееся важное событие пошлыми умолчаниями.

Кто скажет, что пресс-центры и другие службы с аналогичными полномочиями во властных структурах мордовского региона и России выполняли в данном случае свои функции добросовестно? А ведь подобное, хотя и в разных вариациях, вовсе не редкость, причём то же самое необходимо сказать и о пресс-службах при экономических, промышленных, сельских и других предприятиях и учреждениях, а также — общественных объединениях и их многочисленных филиалах и пунктах.