Как общаться с солнечными детьми?

Мне недавно написала одна мама мальчика с синдромом Дауна, ее сын из того же детского дома, что и наш Ваня. Она рассказала, что когда навещала сына, видела нашего Ваню. Он всегда был грустный и одинокий. А сейчас очень изменился. И ее мальчик делает большие успехи. И они уже не знают, как раньше жили без него.

Ваня наш большой интерес проявляет к музыкальным инструментам. Гитару просто обожает. Пока с трудом забираем ее из его цепких ручек в целях сохранности инструмента, подаренного нам хорошим человеком, и ждем лучших времен. Надеюсь, что старший брат позже покажет ему несколько аккордов.

Сергей Голышев

За год до рождения второго ребенка мы с женой решили снять дачу, прежде всего для нашего первенца Георгия. Мы отправились в ближайший пригород искать дачное пристанище. Обошли почти все село и ничего не нашли. Уже спускались сумерки. Оставался последний уголок села, и тут нам повезло: мы сняли уютную комнату.

В этом же селе стоял возрожденный из руин высокий храм.

Сын Гоша все чаще просил: «Хочу, чтобы у меня был братик. Принесите мне братика». А в конце лета моя жена Галина поведала мне о том, что беременна.

Лето пролетело быстро, наступила осень. Мне предложили сделать на фасаде храма святителя Николая Чудотворца мозаичную икону «Благовещение». Мозаику я должен был завершить по весне, к празднику Благовещения Пресвятой Богородицы.

Кроме этого я помогал расписывать еще один храм, где работал по вечерам. Настоятель отдавал мне ключи, и я оставался один. Как-то я залез на ремонтные леса и упал с них, инстинктивно выкинув вперед правую руку. В голове звенело. Боль была дикая. Я левой рукой неумело тыкал ключом в большой навесной замок и твердил: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». К храму подошел прихожанин, студент Николай. Для меня его появление было подобно явлению самого святителя Николая Чудотворца. Я отправился в больницу, где мне сделали укол, вправили руку, и боль утихла.

Наступил март – время великого поста и покаяния. И вот 15 марта жена родила второго ребенка. Я спешил в родильный дом. В приемной было много народу: одни волновались в ожидании известий о рождении, другие радовались, встречая жен с новорожденными. Ослабевших после родов женщин сопровождали медсестры с младенцами на руках. Их встречали взволнованные мужья, родственники с букетами цветов и конфетами. Некоторые женщины выходили без младенцев, их встречали молча.

Вышла женщина в белом халате и сообщила, что у меня родился сын с признаками синдрома Дауна. Мне казалось, что доктор что-то перепутала, но она спокойно продолжала: «Когда ваш сын вырастет, он в лучшем случае будет склеивать обувные коробки в какой-нибудь инвалидной артели, в худшем – вы до конца своих дней будете возиться с недееспособным инвалидом. В специальной медицинской литературе сказано, что у таких детей глубокая умственная отсталость и они неспособны к обучению».

Доктор была благожелательна и намекнула, что от ребенка можно отказаться. Я ничего не понимал, поэтому ничего не ответил, не переспросил, молча повернулся и вышел на улицу. Солнечный день показался мне ночью. Потрясенный услышанным, я едва узнал свой подъезд, поднялся на свой этаж, открыл квартиру и сел в кресло. Звонил телефон, но я не подходил к нему, просто не мог ни с кем общаться. Казалось, время остановилось. Голову сверлила мысль: «Почему и за что должен страдать младенец? Что делать? Что?».

Позже позвонила жена: «Сережа, ты все знаешь? Что будем делать с ребенком?» Я ответил: «Ну, не отказываться же. Возьмем домой, будем растить в семье, мы же христиане. В конце концов, уедем с тобой куда-нибудь, где нас никто не знает». У меня хватило сил успокоить жену.

Тут снова раздался звонок. Я поднял трубку. Звонила подруга жены Лариса: «Ну как? Можно поздравить? Кто?». Я ответил: «Мальчик». Почувствовав что-то неладное, Лариса подсказала: «Слушай, Сергей, сходи-ка ты, да поскорее, к моему батюшке в храм. У него большая благодать на детей».

Кабинет священника находился на втором этаже кирпичного пятиэтажного здания, стоящего рядом с храмом. Я подошел к двери кабинета буквально за несколько минут до того, как местный охранник попросил всех посетителей освободить здание, собираясь его закрыть.

Подойдя ко мне, охранник спросил: «Вы художник? К батюшке?». Я подтвердил. «А я передал батюшке, что вы уже ушли», – сказал охранник, повернулся и пошел по коридору. Только потом я понял, что меня с кем-то перепутали. В этом был промысел Божий.

Через некоторое время открылась дверь и вышел батюшка. Я ему все рассказал. Он предложил назвать сына Николаем, в честь государя-страстотерпца, и вызвался быть крестным. С тех пор каждое воскресенье я приносил Колю в храм для святого причастия.