Как очаровать графа

– Нет-нет. По крайней мере, в моем случае он ничего подобного себе не позволял. А насчет предыдущих гувернанток не знаю. Правда, он мне несколько раз говорил, что я красивая, но никогда не пытался зайти в мою комнату.

– Гм… меня это немного удивляет, – пробормотал Нэт.

– Меня тоже, если честно. У него очень дурной характер. Я помню несколько случаев, когда он был жесток просто потому, что имел такую возможность. Но я была очень рада, что у меня появилась работа.

Нэт вспомнил разговор с юным Джорджем и его упоминание о том, как он впервые увидел Рейчел Ньюбери в слезах. Если женщину с таким характером, как у нее, довели до слез и она не уволилась, не отплатила работодателю… Должно быть, она и впрямь была очень рада иметь работу.

– Он относился к своей жене и ребенку с нежностью?

– С нежностью? – переспросила Эмили, вскинув бровь. – Да ведь он убил свою жену.

– Я имею в виду – до этого.

– Ну… вплоть до того ужасного дня он казался так же преданным Кэтрин, как любой мужчина может быть предан своей жене.

– Преданным, как любой мужчина? – переспросил Натаниель. – Слишком расплывчатое определение…

– Я не очень-то интересовалась, о чем шептались и сплетничали слуги. – Эмили опустила взгляд на полупустой бокал мадеры. – Я была довольна, что у меня есть работа, вот и все. К тому же и леди Кэтрин, и ее сын относились ко мне очень хорошо. Мы прекрасно ладили.

«Почему же она была так рада просто иметь работу? – спрашивал себя Нэт. – И имеет ли это какое-то отношение к рекомендации от леди Себрет, упоминавшейся в ее документах?» Впрочем, этот вопрос можно было отложить до лучших времен. Она ведь ему не доверяла. Да и не было у нее причин ему доверять. Черт возьми, иногда он сам себе не доверял!

– До тех пор, пока… – подсказал Нэт.

– До того, как однажды утром Джордж решил, что не пойдет на нашу ежедневную прогулку, а лучше останется дома и поиграет с лягушками и деревянными солдатиками. В то утро было довольно свежо, и я охотно согласилась. Затем я попросила миссис Хануорт, экономку, присмотреть за мальчиком, а сама все же пошла пройтись. – Она вздохнула. – Когда-то я очень любила гулять.

«Любила гулять…» Нэт мысленно вздохнул. В последние три года, скрываясь за стенами клуба «Тантал», она не так уж много гуляла. Правда, сегодня она очень даже неплохо побегала, но это не в счет.

– И что же вы увидели?

Эмили шумно выдохнула.

– Вы полагаете, что я вам доверяю? Во всяком случае, я не думаю, что вы сможете каким-то образом мне помочь.

– Хочу напомнить, что мы с вами сейчас спокойно беседуем за ленчем. И я вовсе не везу вас в Велтон-Хаус к лорду Эбберлингу.

– Да, верно, я сейчас на свободе, но это вовсе не означает, что так оно и будет. Вы ведь шпион… Откуда мне знать, что вы не пытаетесь просто выведать, много ли мне известно, чтобы затем схватить меня и потащить к нему? Ведь в конце концов это все равно сведется к тому, что есть мое слово против слова Эбберлинга. А мы обвиняем друг друга… – Выбрав персик, Эмили впилась в него зубами. – Для меня будет безопаснее держать при себе то, что я знаю, – добавила она вполголоса.

Нэт невольно вздохнул. Ему не раз доводилось беседовать с мужчинами, которые его ненавидели, но даже эти разговоры давались ему легче, чем нынешний. Он еще не знал, что случилось с ней в поместье Эбберлинг, но, очевидно, это был не первый случай, когда ей пришлось дорого заплатить за чужое деяние. Именно поэтому она не доверяла никому, кроме самой себя.

– Да, верно, я когда-то был шпионом, – медленно проговорил Нэт; он, как и Эмили, никогда никому не доверял, но сейчас вдруг понял, что ей-то, оказывается, доверял. Но почему – об этом он не желал задумываться. – Но чуть больше двух лет назад мой кузен утонул, – продолжил Нэт, – и я, как его наследник, внезапно сделался слишком ценным, чтобы рисковать моей жизнью. Во всяком случае, именно так заявил Веллингтон в тот день, когда вручил мне мои документы и велел уходить со службы, чтобы вступить во владение графством. – Нэт нахмурился и, глядя на свой сандвич, пробурчал: – Но мне не очень-то нравится быть графом. Слишком много я знаю об этих светских лицемерах и дураках. Потому и не могу чувствовать себя непринужденно, улыбаясь им и танцуя с их дочерьми.

– А ваш брат? Почему бы не передать титул ему?

– Когда я унаследовал титул, ему было всего шестнадцать, а моя мать перед смертью просила, чтобы я заботился о брате лучше, чем о самом себе.

В действительности у него не было этого разговора с матерью. Когда она заболела, он находился в Бельгии, но потом поверенный прислал ему письмо с ее последней просьбой. Он игнорировал их почти год, но затем… затем Джерард взял да и утонул.

– Но если вы больше не шпион, то почему берете у Эбберлинга деньги?