Как память

— Приходи, когда будешь готов, — сказала она перед тем, как развернуться и выйти из комнаты.

Я не уверен, что буду готов даже через год, но она не это имела в виду. Она хотела, чтобы я спустился в течение часа. Покончить с этим и вернуться к своему одиночеству лучшее, что я могу сделать.

Схватив футболку, я надел её к спортивным штанам, в которых спал. Мне было всё равно на мои волосы и чистку зубов. Если у меня будет вонять изо рта, они, возможно, будут держать дистанцию. Я подготовил себя ко всей любви и поддержке, ждущим меня, и направился вниз.

Когда я вошёл в комнату, тётя Нан говорила о плохих оценках Каллы и угрожала забрать её из команды чирлидерш. Казалось, они все разом заметили моё присутствие, и комната погрузилась в тишину. Никто не двигался, кроме тёти Нан. Она быстро встала со своего стула и подошла ко мне. Взяла меня за руки и поцеловала в щеку, затем притянула в свои крепкие объятия.

— Ты сильный, Нейт Финли. Крепкий, как кремень. Тебе будет больно так, как я и представить не могу, но ты справишься. Ты найдёшь своё счастье, и у тебя всё будет хорошо. — Её слова были сказаны с такой убеждённостью, что я почти поверил в них.

Я обнял её в ответ и прошептал «спасибо», даже если и считал, что не заслуживаю хоть когда-нибудь обрести счастье. Когда она отпустила меня, то повернулась к моей маме:

— Я налью ему кофе, пока ты готовишь еду.

Мама кивнула, уже готовя для меня тарелку.

— А теперь, все вы, прекратите стоять здесь, ведя себя так, словно звук ваших голосов может сломать его. Разговаривайте, чёрт возьми, — слова дяди Гранта заставили бы меня улыбнуться, если бы я мог. Они все начали медленно разговаривать. Мама поставила мою тарелку напротив того места, где сидел мой отец с чашкой кофе. Он молчал, но его пристальный взгляд был направлен на меня. Я посмотрел на него, и серьёзное выражение в его глазах сказало больше любых слов. Он беспокоится обо мне и хочет всё исправить, но знает, что это не в его силах.

— Ты поспал? — спросил он, когда я сел.

— Немного.

Он кивнул и сделал глоток кофе. Его взгляд переместился на дядю Гранта, когда тот сел рядом со мной.

— Люблю тебя, парень, — сказал он мне, сжимая моё плечо.

Я знаю это. Я знаю, что они все любят меня, но не знают, что сказать.

Финн нервно стоял в нескольких шагах от нас, но я видел, что он наблюдает за мной. Он не уверен, должен ли подойти ближе и что-то сделать. Я повернулся к своему младшему кузену.

— Присядь, — сказал я ему, кивая на стул возле меня. — Всё в порядке.

Сейчас Финну девятнадцать. Когда он родился, он был малышом, который доставал меня. Но вскоре он стал моей маленькой тенью, и мне это нравилось. То, что он смотрел на меня и пытался подражать, заставляло меня чувствовать себя важным. Он был младшим братом, которого у меня никогда не было. Несмотря на то, что теперь он намного больше меня. Он был размером со своего отца, а дядя Коуп крупный мужчина. Он также был спокойным, как и его отец. Однако его сестрёнка была похожа на тётю Нан. Она любила поболтать и обожала внимание.

— Мне жаль, — сказал Финн своим глубоким голосом.

— Мне тоже, — ответил я.

Руки обвились вокруг моей шеи и обняли меня сзади. Мой нос почувствовал запах дорогих духов, а затем на моей щеке был оставлен поцелуй. Она ничего не сказала. Ей и не нужно. Это была Офелия. Сестрёнка, которую я обожал, пока она не украла мою спальню и не перекрасила её в розовый цвет. Тогда я был злым шестилетним ребёнком. Но родилась Феникс, и моим родителем нужно было переделать комнату Офелии под детскую для новорождённой. А я был самым старшим, поэтому они переселили меня в дальнюю спальню. В итоге я простил её, когда она пришла в мою комнату, рыдая большими крокодильими слезами после того, как Феникс привезли из роддома. Она больше не была самой маленькой и боялась, что они забудут её или отдадут.

Я прикоснулся к её руке. Мне не нужно что-либо говорить. Она знает, что я рад, что она здесь. Теперь мы не так часто видимся, и я скучал по ней. То, что они все здесь, не так уж и плохо, как я думал. Их голоса стали громче, когда они начали обсуждать разные темы.

Завтракая, я слушал и пытался поддерживать беседу, когда они обращались ко мне. Но моё сердце не участвовало в этом. Я больше не уверен, что у меня есть сердце.

Глава Двадцать Первая

БЛИСС ЙОРК

Вино было хорошим. Мне нравится вино. Нет, я обожала вино. Это, вероятно, лучшая когда-либо созданная вещь. Иисус любил вино. Он превращал воду в вино. Вино это хорошо. Однозначно вкуснятина.

Сидя за баром, я уставилась на три пустые бутылки, пока поглощала картофельные чипсы, которые купила, когда покупала вино. Позор, у меня закончилось вино. Мне нужно ещё, но я не уверена, что если покину сейчас квартиру, то смогу найти дорогу обратно. Мне придётся идти пешком. Может, я и пьяная, но не глупая. Я не могу сесть за руль. Не в таком состоянии.