Как переехать в Америку, или Путешествие из Петербурга во Флориду

– Так вот, Дэйв, жили-были на свете мои бабуля Валюнька и дедушка Серёжа. Правда, тогда они ещё и не знали, что станут бабой и дедом…

***

– Мам, как ты думаешь, стоит ли мне заниматься делом, к которому не лежит душа? Я имею ввиду ставить и режиссировать мюзиклы. Ты знаешь, что я к ним не пылаю особой любовью…

Это правда. Мы обе снисходительно относились к «легкому» жанру мюзикла, чисто по русской снобистской привычке предпочитая глубокую драму и высокую трагедию. Но ведь в нашем случае, это было совершенно искреннее предпочтение! Что же получается, мы жертвы традиции или ее подтверждение?

– Оксанчик, никогда не берись за нелюбимое дело, если это ради денег. В нем ты никогда не достигнешь высот вдохновения.

Мама у меня, вообще-то, самый обыкновенный гений. Я знаю, что пишу о моих родителях довольно критично, но только потому, что я – как на приеме у психолога – выдавливаю из себя на бумагу скопившийся в моих мыслях змеиный яд разочарований. И если говорить по чесноку, родителей я себе выбрала самых что ни на есть гениальных. Отсюда и все проблемы!

Rachel Portman, The Duchess

Мама знает все, что было когда-либо написано, и видела все, что было когда-либо поставлено. Она театральный режиссёр. И не просто режиссёр, а талант самой высокой пробы. Будучи мамой и женой, она пожертвовала серьезной профессиональной карьерой ради семьи и личного счастья. Еще одна традиция нашего общества. К тому же женщина-режиссёр, руководящая целым коллективом индивидуумов – само по себе явление редкое. Точно так же, как в музыкальном мире, дирижёр – профессия сугубо мужская. В чем же дело? Думаю, что не только в тысячелетней традиции патриархального устройства государства. Возможно, только возможно, женщины больше склонны выбирать душевное счастье, не представляя без них гармоничного существования. Может быть, не будучи посвящёнными в таинства материнства, мужчинам проще все подчинить целям государства, карьеры или мирового порядка. Кому-то достаточно посвятить свою жизнь приумножению капитала, как многим современным бизнесменам, а кто-то думает об исторической роли своего рода в масштабах человечества, как, например, семья Медичи. Сериал про них действительно интересный, вчера смотрела до часу ночи. Но что-то я отвлеклась. Элегантно так перейду от семьи Медичи к моей.

Я наблюдаю мамин рабочий процесс в молодежной театральной студии. Она проста, без тени заносчивости или превосходства, но с тем внутренним стержнем и знанием, которое невольно подчиняет себе пытливые умы молодых ребят. Даже самые отчаянные головы и бунтовщики – и те утихают в ее присутствии, готовые впитывать вдохновляющие идеи и греться светом её знаний. Я выросла в театральной среде, с детства играла на сцене и помогала маме в студийных постановках. Боже, какое же это счастье! Быть частью общества увлечённых людей, работающих над созданием произведения, способного преобразить чью-то жизнь. Есть нечто, соединяющее не только всех нас, вовлечённых в процесс, но и каждого зрителя, у которого найдут отклик мысли и чувства героев; совпадут страницы жизни характеров книжных и реальных. Какое же это счастье – разговаривать с величайшими умами прошлого и транслировать этот разговор со сцены, как по громкой связи. А быть интерпретатором этого процесса всегда было пределом моим мечтаний. Быть режиссёром. Как мама. К слову о семейных традициях.

Но она никогда не хотела, чтобы я повторила её путь. Она знала то, чего я в свои восторженные шестнадцать лет знать не могла и не хотела. Слишком много боли от нереализованных фантазий, слишком соленые слезы от несостоявшихся надежд.

Eric Whitacre, The River Cam