Как перевоспитать герцога

Между тем он уже целовал ее живот, не забывая ласкать ее грудь. Потом губы его оказались там, где совсем недавно были его пальцы. Лили затаила дыхание. Она не была вполне уверена в том, что он поцелует ее там, но от души на это надеялась. Потому что если прикосновение его пальцев было так приятно, то чего же ждать от языка?

Она оставалась в неведении не больше нескольких секунд. Лили пришлось прикусить губу, чтобы не стонать слишком громко. Но и это не помогло. Вскоре она уже не могла сдержать стон. Маркус поднял голову и встретился с ней взглядом.

– Вам нравится? – спросил он и с удовлетворением улыбнулся.

Лили молча кивнула, и, к счастью, он не стал просить ее озвучить ответ, потому что она едва ли смогла бы произнести хоть слово.

Он снова прижался к ней губами в том самом месте, где ощущения были самыми острыми.

И вот наконец пришла долгожданная разрядка. Лили вцепилась ему в волосы, и ладони его крепко сжимали ее бедра, и она извивалась, стонала и вскрикивала, только говорить не могла и чувствовала, что весь мир взрывается вместе с ней, превращаясь в тысячи сверкающих осколков.

Когда она пришла в себя, Маркус уже лежал рядом, бросив длинную ногу поперек ее тела, и рукой накрыв ее грудь.

– Вам понравилось? – спросил он.

– А вы как думаете? – с улыбкой спросила Лили.

Он усмехнулся и приподнял бровь.

– Я думаю, что понравилось.

– Так что давайте теперь позаботимся о вас, – сказала она и взяла в руки его плоть.

Герцог никогда не похваляется своими достижениями.

«Энциклопедия этикета для герцога»

Глава 29

«Ничто не приносит такого удовлетворения, как доведение женщины до пика наслаждения», – подумал Маркус. Его опыт в этом вопросе был довольно ограниченным, и он дал себе слово исправить это досадное упущение.

Она обхватила его естество ладонью.

– Что вы хотите, чтобы я делала? – спросила она.

– Погладьте его. Сначала вверх, потом вниз.

Маркус застонал. Несмотря на то что между ее пальцами и ним был кондом, ощущения все равно были невероятно острыми. И еще он порадовался тому, что кондом уже был на нем. Больше ждать он не мог.

– Лили, вы меня убиваете, – пробормотал он, затем передвинулся, вновь оказавшись на ней.

Он приподнялся и одним сильным толчком оказался в ней, протаранив ее девственность. Он чувствовал, как она вся сжалась вокруг него, услышал ее беззвучный вскрик. Дойдя до конца, он, тяжело дыша, опустился на нее. Ему отчаянно хотелось продолжения, но в данный момент важнее было убедиться, что с ней все хорошо.

– Вы ведь уже делали это раньше? – спросила она чуть насмешливо. – Или это все?

Да, с ней все хорошо.

Маркус вновь приподнялся на руках и приступил к ритмичным движениям. Грудь ее соблазнительно вздрагивала. Она держала его за талию и, закусив губу, увлеченно наблюдала за тем, что происходит там, внизу.

И тогда он ускорил темп, и каждое касание их тел, каждый ее стон, каждое сокращение мышц приближали его к развязке.

Последний толчок – и он, опустошенный, опустился на нее. Сердце его громко колотилось, все его тело еще находилось в плену наслаждения. Лили обнимала его и прижимала к себе, вздрагивая вместе с ним всякий раз, когда по его телу прокатывалась дрожь.

– Это продолжалось дольше двух минут, – пробормотал он.

– Что вы сказали? – спросила она.

Маркус покачал головой, насколько это позволяло его положение: он лежал, уткнувшись лицом ей в шею. Кожа у нее была изумительная: гладкая и нежная.

Как только они поженятся, они смогут заниматься этим, когда только пожелают. Маркус улыбнулся этой мысли.

– Маркус?

Он приподнялся, потому что по голосу ее понял, что он ее вот-вот раздавит.

– Все было нормально? Я хочу сказать, это и все остальное? – спросил Маркус и обвел вокруг себя рукой, охватив этим жестом и их двоих, лежащих голыми в его постели, и разбросанные на полу их вещи.

– Конечно. Я сама этого хотела. И я вам об этом сказала. На этот счет не надо беспокоиться, – ответила Лили, поглаживая его по руке.

– Что вы хотели спросить? – задал вопрос Маркус и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Нам придется сказать Роуз, конечно, а затем мы поместим объявление в газеты. Но я хочу скромную церемонию, на которой будут присутствовать только близкие друзья. У меня почти нет родных, по крайней мере тех, с которыми я бы поддерживал связь, и потому…

– Что? – теперь уже ее вопрос прозвучал так, словно он раздавил не только ее, но и двух или трех ее лучших подруг в придачу, чего он никак не мог сделать. – Мы не можем – я не знала, вы не говорили, – мы не можем пожениться!

Он застыл как каменный. Весь, за исключением того органа, который еще не пришел в себя.

– Что вы хотите этим сказать? Как это – мы не можем пожениться?