Как перевоспитать герцога

– Достойна восхищения уже сама мысль о том, чтобы собрать всех нас вместе, взрослых и детей, организовать столько чудесных игр в такой восхитительный день… – При этом все четверо задрали головы и посмотрели на небо, затянутое, правда, не черными тучами, а всего лишь серыми облаками. – …И дать вашей воспитаннице возможность подружиться со всеми этими милыми ребятишками… Вы уже строите планы на ее будущее, ваша светлость? Подыскиваете для нее мужа среди этих юных джентльменов?

Ее елейный тон был еще и агрессивен. Бог знает, как ей это удавалось, но если она имела целью ему досадить, то у нее это получалось с блеском. Маркуса так и подмывало сказать ей все, что он думает о ней, ее муже и всех прочих ее родственниках по материнской линии. Но ради их со Смитфилдом дружбы и ради того, чтобы не портить праздник детям, в числе которых была и обожаемая им Роуз, Маркус промолчал.

– Кстати, о вашей гувернантке. Она работала в других семьях? – У мистера Хотона было странное выражение лица. Словно что-то не давало ему покоя. Вроде больного зуба. А может, его втайне травила собственная жена? На нее похоже.

– В семье викария. Где-то в провинции, – ответил Маркус. – А почему вы спрашиваете?

Мистер Хотон покачал головой.

– Ее лицо мне кажется знакомым. Вот я и думаю, не встречались ли мы раньше?

Маркус взглянул на нее. Лили как раз сейчас пыталась примирить две враждующих стороны: ребенка, который уже съел изрядное количество торта, и другого ребенка, который дразнил первого, кружась рядом с ним с блюдцем, на котором лежал аппетитный ломтик. Она почувствовала его взгляд и посмотрела на него. Лили разрумянилась, и в глазах ее блестели озорные искры, от которых глаза ее вспыхивали золотом. У Маркуса перехватило дыхание.

Он намеренно не приглашал ее в библиотеку уже неделю. Все вечера он проводил в одиночестве за бухгалтерскими книгами и прочими скучными занятиями.

Она, кажется, тоже ушла в себя, отдалилась от него, и Маркус не мог избавиться от мысли, что она нашла себе кого-то. Мужчину, который подходит ей больше, чем он, Маркус. И если так оно и есть, что же в этом дурного? Ничего. Лили взрослая самостоятельная женщина, и она вправе устраивать свою личную жизнь так, как сочтет нужным. Но почему-то от этих мыслей Маркусу делалось тошно. Мучительно тошно. И, черт побери, он не знал, как с этим быть.

Приняв решение, герцог должен без колебаний идти к цели. И тогда он непременно получит то, что желает получить.

«Энциклопедия этикета для герцога»

Глава 24

– Мисс Лили! – Этот окрик – именно так, окрик, а не оклик, – раздался откуда-то из глубины библиотеки, дверь в которую была почему-то приоткрыта. Лили остановилась в растерянности.

– Ваша светлость?

Она скорее почувствовала, чем услышала его вздох. Он, похоже, готов был смириться с тем, что она продолжала называть его так, как требует титул, хотя ему это по-прежнему досаждало. Лили не поступала так ему назло. Она пыталась ему угодить, но трудно все время соотносить его пожелания с требованиями обстановки и решать по обстоятельствам, следует ли обращаться к нему «ваша светлость» или не следует. Кроме того, если она вдруг забудет произнести положенные слова в присутствии третьих лиц, репутация агентства может пострадать. Пойдут слухи о том, что они нанимают на работу людей, которые не знают, что прилично, а что нет.

И что с того, что эти третьи лица будут очень и очень не правы?

– Войдите сюда. – Еще один окрик. Вернее, приказ, обязательный для исполнения. И это на исходе очень нелегкого дня. Праздник прошел на удивление гладко. Почти без происшествий. Два случая рвоты, две драки с выдиранием волос и три истерики по поводу проигрыша.

Лили, затаив дыхание, вошла в комнату.

Он сидел в кресле, как умел сидеть только он: откинув голову на спинку, вытянув перед собой длинные ноги, свесив руку с подлокотника и покачивая висящим на пальцах шейным платком.

Грудь его раздулась от глубокого вдоха, приподнялась, а затем и он весь поднялся на ноги одним стремительным и при этом плавным движением. И пошел к ней… и мимо нее к двери. Остановился, закрыл дверь и вновь направился к ней.

И вот они вновь вдвоем в комнате, где они не были вдвоем с тех пор, как она попросила его… Нет, сообщила ему, что хочет этого. Хочет его. Ее корсет, несмотря на то что еще сегодня утром он был ей как раз впору, вдруг сделался тесен. Трудно было вдохнуть полной грудью, и губы ее внезапно пересохли.

Он стоял перед Лили, прожигая ее своими темными глазами. Этот взгляд она читала без труда. И, судя по тому, как изменилось его лицо, и у него не возникло трудностей с интерпретацией ее взгляда.

Он поднял руку и коснулся ее щеки. Провел по ней так, что пальцы его оказались у нее за ухом.

– Скажите мне, – сказал он.