Как перевоспитать хулигана

— Здесь суп, — кивает она на кастрюлю, оставленную остывать на плите. — Здесь обычный куриный бульон с лапшой, — это уже относится к кастрюле по соседству меньшего размера. — Я загуглила, твоей маме можно, — В сковородке жаркое. И я ещё взяла пакетированной овсянки. Её просто надо залить кипятком. Тоже полезно при… похмелье и куда лучше перемороженной лазаньи. Всё ясно? — заторможено киваю, потому что меня пока не отпустило. — Ну и отлично. Я там ещё купила молока с хлебом, лишним не будет и… — всё. Отпустило. Затыкаю её поцелуем, подхватывая на руки и пригвождая спиной к холодильнику. Бесполезные магниты, которые вечно суют в почтовые ящики, сыпятся под ноги, но ни о них, ни о чём-то другом в этот момент не думается. Только о ней.

Самообладание, ещё как-то контролирующееся в ванной, улетучивается в приоткрытое на зимнее проветривание окно. Целую Пятнашку несдержанно и быть может даже грубо. Сминаю губы с такой жадностью, что будь это возможно, оставил на них синяки. Хотя, может, и возможно. Не проверял. Не знаю.

Забираюсь под юбку и стискиваю её зад, вжимая в себя до гортанного рыка. Не так принято целовать порядочных девочек, но сбавить обороты не могу. Наверное, потому что она отвечает с не меньшим энтузиазмом. Не как в прошлый раз. В прошлый раз было принятие, но не ответ. Сейчас же её покорность приводит минное поле в активацию.

Хочу.

Целовать.

Взять.

Обладать.

Раздеть и изучить каждый миллиметр её тела.

А главное, не отпускать.

Не знаю как это работает, но с ней у меня получается выходить из коматоза. И дышится будто бы легче. Да и унылая, попахивающая говнецом реальность, начинает играть новыми красками. Живая, озорная, красивая, сексуальная и… страстная. Кого это не зацепит?

Даю передохнуть её губам, спускаясь ниже и задерживаясь у пульсирующей венке на шее. Оставляю легкие покусывания как невидимые метки: здесь был я, моё, не трогать. Оставил бы более ярко выраженные, но не стану.

— Ты же не собираешься… — вырывается из Бельичевской со сдавленной хрипотцой. Она так льнёт ко мне, обнимая за шею, что никакой адекватности не хватает заставить себя затормозить, но всё же испуг в её голосе отрезвляет и гасит животные инстинкты.

Не готова.

Конечно, не готова. И я не собирался, но оторваться от неё слишком сложно.

Однако приходится. Частично. Продолжаю держать её на себе, а вот лавочку с поцелуями прикрываю. И так возбуждён до предела.

— Лишить тебя девственности в благодарность за ужин? — усмехаюсь. — Когда через стенку ноют и требуют сто грамм? Нет, Пятнашка. Мы подберём для этого более подходящий момент.

— Опусти меня.

Её спина каменеет, а объятия ослабевают. Млять. Что такое? Я опять вякнул что-то не то или что? Неохотно, но отпускаю. И да, так и есть. Она снова недовольна.

Приливший было к лицу румянец сходит, оставляя на месте лишь веснушки.

— Что не так? — нет. Я решительно требую сносок на все её загоны. Считайте меня дебилом, но в половине случаев мне абсолютно непонятны женские заморочки.

— Ничего, — суетливо одёргивая юбку и вытирая опухшие губы, качает голова Василиса. — Сама виновата.

— Да в чём дело? Можно пояснения? Желательно разжевать по буквам.

— Просто не делай так больше, хорошо? Я ведь тоже живой человек и сопротивляться сложно.

— А стоит ли тогда сопротивляться? Если очень хочется, то можно.

— Можно, что? Переспать со мной? Тебе это от меня надо? Типа, смотрите, у вас не получилось, а у меня получилось?

Так, это что за отсебятина пошла?

— Не подскажешь, кто и куда должен смотреть?

— Да откуда я знаю, куда, — огрызаются, пряча глаза.

Зато я, видимо, знаю.

— По-твоему, у меня больше нет других занятий кроме как соревноваться с убогими, кто быстрее в кровать тебя затащит? Ты дура?

— Прекрасный вывод.

— Это не вывод. Это вопрос. И я его повторяю: ты дура?

— Видимо, да, если добровольно лезу туда, куда не следует.

Полагаю, звучать должно было чуть иначе: «лезу на того, на кого не следует».

— И то верно, — охотно киваю. — Правильным девочкам бракованные мальчики с судимостью не пара.

Это не стёб, и не попытка уколоть. Сам ведь не раз думал об этом. Но Пятнашка считает иначе.

— Ну зачем ты так.

— Брось, все всё понимают. Взрослые люди. И я бы тоже напрягался. Так что не надо делать вид, что эта часть моего прошлого не имеет никакого значения.

— Конечно, имеет! Я же должна понимать, из чего ты собран и что от тебя можно ожидать.

О, как. Словно снова оплеуху получил. Только на этот раз словесную. Неприятно.

И досадно. Досадно, что не с ней первой я спотыкаюсь об эту проблему. Стереотипы никуда не деть: есть проблемы с законом, значит с тобой что-то не так и связываться чревато.

Так мыслят не только девушки, но и работодатели. Именно поэтому путь в крупные компании мне закрыт, отсеюсь на этапе проверки личного дела. Вот и приходится перебираться удалёнкой. Здесь хоть не спрашивают.

— А что, есть сомнения по поводу моей вменяемости? Вдруг могу прирезать ненароком в припадке, да?

— Я не это имела в виду…

— Смысл один. Ты меня боишься и не доверяешь.

— Боялась бы — не пришла.