Как Петербург научился себя изучать

Как «Город муз» соотносится с «Душой Петербурга» Анциферова? Как, возможно, следует из приведенного выше краткого описания, эти книги похожи во многих ключевых отношениях. Подобно «Душе Петербурга», «Город муз» организован в хронологическом порядке и представляет собой, по крайней мере частично, попытку проследить эволюцию литературного отображения географического места, установить «ориентиры», определить важные этапы и точки перехода [Анциферов 1991б: 48]. Более того, Анциферов и Голлербах часто используют одни и те же образы и понятия: как и Анциферов, Голлербах приравнивает Октябрьскую революцию к апокалипсису, он связывает идею имперской власти с «трагедией» и говорит о «гениях места», которые видны по крайней мере тонко чувствующим жителям[321]. Оба автора говорят о своих городах как о имеющих физические «тела», «души», «образы», «лица» и «судьбы», оба также предполагают, что к концу Гражданской войны описываемые ими места с точки зрения их физического состояния представляли собой не более чем «кладбища», непригодные для новой жизни. Общие характеристики населенных пунктов, содержащиеся в обеих книгах, также часто совпадают. Например, из «Города муз», как и из «Души Петербурга», мы узнаем, что, возможно, «у каждого города есть тайное пристрастие к тому времени года, которое ему более всего к лицу», он может лучше выглядеть, например, весной или зимой, когда он занесен снегом [Голлербах 1993: 161–163, 174, 178].

Конечно, эти две книги также и различаются между собой. В «Душе Петербурга» Анциферов фокусируется почти исключительно на анализе художественных текстов. Голлербаха больше интересуют биографии авторов, повседневная жизнь и историческая атмосфера. Возможно, самое поразительное различие между «Душой Петербурга» и «Городом муз» заключается в том, что Голлербах явно помещает самого себя в текст, превращая его в своего рода литературные мемуары. Он представляет Царское Село не только как город Пушкина и Анненского, но и как свой собственный. Он рассказывает нам о том, когда родился, вспоминает о школьных учителях, о своих встречах с Розановым. От первого лица единственного числа и часто в скобках автор рассказывает нам о своей любви к этому месту: «Старый парк… Сколько раз, вернувшись к тебе после разлуки, хотелось упасть на гравий твоих дорожек и целовать каждую песчинку, каждый листик травы… Сколько раз ты исцелял тревогу и тоску, развеивал злые кошмары, шелестом вековых своих дерев заглушал вкрадчивые голоса лярв…» «Город муз» показывает, что отношение Голлербаха к духу Царского Села – очень страстное и чувственное. Книга читается как любовное письмо, адресованное давно ушедшей возлюбленной: «Сейчас в неживой ночной тишине ленинградской квартиры, в остывающем к утру кабинете, вижу тебя, мой город. Откидываюсь в объятия кресла, закрываю глаза, оборачиваюсь назад…» По сути, само Царское Село представляет собой огромное соблазнительное женское тело, которое рассказчик может вызвать в воображении из юношеских воспоминаний. В какой-то момент он пишет: «Я ощущаю тебя, мой город, как собственное свое тело, и вот эту поломанную скамейку чувствую, как царапину на пальце, поврежденную статую – как заусеницу. Осенью, когда дожди разрыхляют аллеи и слюнявят шоссе, я чувствую, кажется, на всем теле налет дождевой сырости» [Голлербах 1993: 163, 166, 200]. Уязвимость города вызывает у него сочувствие. Он – служит автору музой, и поэтому его роль вдохновителя и источника стольких произведений русской поэзии вполне естественна.