Как поймать монстра. Круг первый

Джемма повернула голову: они как раз проезжали поворот налево, и она успела выхватить взглядом указатель, на котором было что-то грубо накорябано по-ирландски. Она спросила, тыча пальцем в оконное стекло:

– А это куда была дорога?

Блайт даже не обернулся, чтобы посмотреть.

– Нам не туда. Это тупиковый поворот. – Он попытался удобнее устроиться между Джеммой и, кажется, задремавшим Доу. В машине постепенно становилось теплее. – Единственное, к чему он ведет, – это развалины Фогарти-Мэнор.

– Мэнор… Да, я что-то такое читала, – пробормотала Джемма. – Местные лендлорды?

Тот замялся, но на Джемму не смотрел. Скорее всего, он не понимал, к чему этот нарочито светский разговор – тем более с человеком, который чуть что хватался за пистолет и обещал что-нибудь ему прострелить.

Джемма рассматривала его профиль. Вот выдержка у заразы!

– Когда-то были, – наконец сдержанно ответил Блайт, глядя в лобовое стекло на бегущую под машиной скатерть дороги. – Фогарти – младшая ветвь графов Керри. Их поместье сгорело еще в тридцатых годах.

– Без жертв, я надеюсь? – обернулся Норман.

Есть большая магическая разница – забраться на костер добровольно или погибнуть в огне против воли. Когда делаешь шаг за грань по собственному выбору, Вселенная засчитывает его по-другому – это оставляет совсем другой энергетический отпечаток. Так уж она работает.

– Здесь находились средняя дочь и прислуга. К сожалению, не все смогли выбраться.

Блайт повернул голову, но, едва встретившись взглядом с Джеммой, снова отвернулся. Пару раз сжал и разжал пальцы – под полынной вязкой руки, наверное, ужасно затекли. Остальные молчали – Кэл вел машину, лица Доу она не видела, Норман внимательно слушал.

– Я бывал там, – наконец произнес Блайт несколько глуше, чем обычно. – Подростки устраивают вечеринки в поместье втайне от родителей. Историю про сгоревший Мэнор все местные знают, и подростков туда, естественно, магнитом тянет. Призраки, жуткие истории с фонариком, шалаши – все как обычно, – он поджал губы, – все как у всех.

В голосе Джеммы прорезалось искреннее изумление:

– Ты играл с человеческими детьми?

Блайт уставился на нее темными глазами:

– Я тоже был ребенком, миз Роген.

– Ты был детенышем, – спокойно поправила она. – Детенышем особи вампира, а не ребенком.

Лицо Блайта, это крайне красивое, неестественное, искусственное лицо, окаменело.

– И мне интересно другое. Вчера ты мямлил, что пока леннан-ши не находят жертву, – тот хотел что-то сказать, но Джемма ему не дала, – то питаются случайными эмоциями окружающих: гневом и радостью, сильными ссорами и весельем. А у детишек огромный эмоциональный диапазон, да?

Блайт смотрел на нее не отрываясь. Белая кожа, казалось, превратилась в гипсовую маску с двумя темными провалами для глаз, через которые на мир глядел кто-то другой.

– У детей всегда так много эмоций, – тянула Джемма. «Интересно, – думала она, – если он на меня сейчас накинется, то что попытается сделать, вампирских зубов-то у него нет». – Играть с ними – лучший способ ими питаться. Я правильно понимаю?

Блайт молча отвел глаза.

Играя, дети смеются, злятся, обижаются и дерутся. Те, что постарше, влюбляются, страдают и переживают самый огромный спектр эмоций.

Магия – ключ, который открывает тебе двери. Легко жить, когда природа создала тебя замочной скважиной.

– Ну ты и ублюдок, – с тихим смешком выдала Джемма и перевела взгляд за окно.

Деревья неслись вдоль дороги размытой серо-черной лентой.

Через долгую, тяжелую паузу, заполненную только шорохом дороги под колесами, Блайт проговорил:

– Всем нам нужно как-то выживать, миз Роген.

Джемма ничего не ответила.

В этот раз ее втащило в сон резко, почти насильно: Джемма почувствовала сопротивление, как будто ее потащили за руку в глубь озера, в то время как вода так и норовила вытолкать ее на поверхность.

Легкая тряска машины сменилась знакомой комнатой, стоило ей только на секунду закрыть глаза.

Она стояла над чемоданом. Колесики упирались в белое покрывало. По стеклу стучал дождь.

– Все было не так, – сказала она себе, комкая в руках майку, смотря на его пустое днище. – Все было по-другому.

В тот день вообще не было дождя. Это была жаркая калифорнийская осень. На улице все выжгло, как напалмом, а небо было таким белым, что резало глаза. В тот день она собрала вещи, выкатила чемодан, до того как успел приехать Филу, вызвала такси и уехала. Как и всегда. Она всегда уезжала. Всегда.

Тук, тук, тук.

– Нет, нет! Нет! – Она откинула майку, разворачиваясь. – Да какого черта!

В комнате было пусто. Только мебель: аскетичная кровать в углу, тумба светлого дерева с тремя ящиками, раздвижной шкаф с круглыми металлическими ручками. Таблица физических формул на стене – еще старая, школьная, подаренная крестной. Какие-то книги выглядывали из-под кровати: дурацкая привычка читать и писать в постели, а после засовывать книжки под кровать…

У Джеммы никогда не было крестной.

Джемма никогда не читала в кровати.