— Еще как представляю, особенно после того, что я только что сделал.
— О, сколько петушиной самоуверенности!
Лашем улыбнулся:
— Всегда знал, что у тебя отлично подвешен язык. Но сейчас не до комплиментов. Хотя это было ужасно здорово.
— Вот поэтому я так и сказала, — усмехнулась Маргарет. — Тебе нечего стесняться того, что твой язык подвешен не так хорошо, как тебе хотелось бы. Впрочем, какие у меня могут быть к тебе претензии, ведь только что ты мне показал, как умело владеешь языком. Впрочем, — выражение лица Маргарет стало серьезным, — не стоит тебе так сокрушаться, ты говоришь так, как умеешь, и у тебя это неплохо получается. Вокруг слишком много болтунов, которые только и умеют болтать, попусту молоть язы…
Она не успела договорить, Лашем поцелуем закрыл ей рот. Он обнял ее, привлекая к себе. Похоже, опять что-то начиналось.
Маргарет страстно его поцеловала, и Лашем еще крепче прижал ее к себе:
— Посмотрим, посмотрим, кто из нас более доволен.
Но этого ей было уже мало. Хотелось чего-то большего.
Лашем не стал медлить. Он взял ее руку и положил на свою плоть, показывая, что он хочет получить.
— Мне кажется, что опять ты, — прошептала Маргарет. Он хотел было возразить, но поскольку она уже начала гладить его естество, вместо слов у него из горла вылетел лишь хриплый сладострастный стон.
Лашем показал ей, что надо делать, и Маргарет, моментально все поняв, умело взялась за дело. Ее рука плавно ходила взад-вперед. Возбуждение Лашема росло и росло. Он стонал все сильнее и сильнее.
Скоро должна была наступить кульминация.
Лашем с трудом сдерживался.
Зарывшись лицом в ее волосы и шею, он жадно вдыхал ее запах, а ее упругие груди, упиравшиеся в него, лишь добавляли страсти. Одну руку он положил между ног Маргарет, с наслаждением ее поглаживая и чувствуя, что тем самым доставляет ей невыразимое удовольствие.
Это было настоящее волшебство. Лашему хотелось одного: чтобы оно продолжалось и продолжалось. Увы, счастье мимолетно, и оно скоро закончилось. Ее кожа, грудь, ее нежная мягкая рука, творившая с ним нечто невероятное, привели его в чувственное исступление. Наступила кульминация, и он, протяжно застонав, излился прямо ей в руку. Задрожав, он упал лицом ей на грудь, с жадностью хватая ртом воздух.
— С тобой все в порядке?
В голосе Маргарет слышалась тревога. Конечно, ее волнение было вполне объяснимо. Это был ее первый опыт, и она еще мало что знала.
— Еще бы, — живо отозвался Лашем. — Мне так хорошо, что у меня нет слов, чтобы это выразить.
Маргарет нежно погладила его плоть, затем живот, чем вызвала очередной довольный стон Лашема.
— Вот теперь я вижу, — тихо усмехнулась она.
Лашем поцеловал ее в плечо, глубоко вздохнул и промолвил:
— Я думаю, нам надо пожениться.
— Джорджи! — Ее сестры гурьбой выбежали из дома навстречу.
И замерли, когда увидели, что она пришла не одна. Обычно Джорджия возвращалась из лесу с водой, иногда с грибами или ягодами, но еще никогда она не приходила вместе с юношей.
Причем почти голым, если не считать плаща, в который он старательно кутался.
— Джорджи, ты вернулась? — раздался голос отца.
Джорджия едва не застонала от досады: вот сейчас появится отец, и его удивлению не будет предела. И как ей быть?
Отец вышел, прикрывая глаза от солнца, светившего прямо ему в лицо.
— Дочурка, почему так долго…
Он запнулся, раскрыв в изумлении рот.
— Отец, это все не то, о чем ты, наверное, думаешь, — поспешно начала она.
— Хорошо, тогда объясни, что все это значит?
— Отец, все намного хуже, — отозвалась Джорджия.
Глава 27
Маргарет было хорошо как никогда. Она буквально парила, расслабленная, охваченная блаженством, и сперва даже не поняла, что он хочет.
— Что ты сказал?
Она попыталась чуть отстраниться, чтобы ей было удобнее говорить и слушать его, но это было не так легко сделать, он придавил ее к дивану весом своего тела.
— Пожениться, — прошептал он, дыша теплым воздухом прямо ей в шею. Теперь она точно расслышала.
— Зачем?
Ее вопрос развеял негу Лашема, заставив его отпрянуть, чтобы в свою очередь озадаченно посмотреть на Маргарет.
— Как зачем? Из-за этого, — широким круговым взмахом руки он указал на их обнаженные тела.