Как покорить герцога

— Я даже не знаю, как ты потерял глаз. — Вопрос вылетел неожиданно, что было удивительно для нее. Это была затаенная мысль, которая невольно выскочила наружу.

— Мой глаз? — Лашем сразу как-то весь напрягся.

— Да. — Она подняла руку, собираясь коснуться его лица, но он резко отклонился назад. И как бы вздрогнул от неприязни. Маргарет отступила, покраснев от обиды. Если ей было нельзя даже его коснуться, если ему был неприятен ее вопрос, то вообще есть ли какой-нибудь смысл в их отношениях?

«Возможно, тебе не следовало позволять ему трогать себя», — прошептал ее внутренний голос.

«И ты мне это говоришь только сейчас», — молча ответила она голосу.

— Это не… важно, — запнувшись, произнес Лашем и повернулся к ней той стороной, на которой был здоровый глаз.

— Неужели? — Маргарет уперлась руками в бока, всем видом давая ему понять, что так просто ему от нее не отделаться. — Неважно то, что, как и все, родившись с двумя глазами, один ты где-то оставил?

Маргарет словно пронзила острая игла. Совсем недавно ее тоже пронзали иглы, но тогда это были иглы наслаждения, а сейчас ею владело раздражение.

Лашем скривился, и Маргарет стало стыдно.

— Будь так добр, вели подать твой экипаж. Мне пора ехать домой.

Нахмурившись, он кивнул и, взяв в руки колокольчик, позвонил. Едва Лашем успел надеть и застегнуть брюки, а также надеть рубашку, в библиотеку вошел дворецкий.

— Ваша светлость? — Дворецкий стоял, не глядя в сторону Маргарет, как будто ее не существовало вовсе.

— Велите подавать экипаж.

— Я подожду карету в холле, — промолвила девушка, накидывая на себя плащ. Ей хотелось немедленно оказаться как можно дальше отсюда.

Дворецкий кивнул и вышел, оставив их наедине.

— Маргарет, — умоляюще произнес Лашем. Что еще он мог сказать? Нечто такое, что могло окончательно раздавить кусочки ее разбитого сердца?

— Спокойной ночи, ваша светлость, — быстро проговорила она, устремляясь к выходу. Она не могла больше оставаться здесь ни секунды.

— Спокойной ночи, миледи, — уныло и печально ответил Лашем.

Едва успев закрыть за собой двери, Маргарет замерла, вся дрожа от волнения.

Как могло все так печально закончиться? Лашем мысленным взором окинул последние несколько дней. Поездка в гости к опасным негодяям — с каким восхищением он смотрел на нее, как смело она себя с ними вела! Последовавший затем разговор в карете, их поездка на танцевальный вечер в летний сад развлечений, потом светский вечер, после которого она приехала к нему; они пили чай, а затем началось то самое — чудесное и восхитительное…

А потом… потом он произнес вслух то, что думал, и случилось самое худшее, что можно было только представить; из-за этой ошибки он опять стал прежним Лашемом — одиноким и неловким, каким он привык чувствовать себя всегда.

Что же это было? Неужели он так и хочет на всю жизнь остаться одиноким, и все из-за того, что не умеет правильно выразить свои чувства?

При одном воспоминании о том, что он сказал, Лашем поморщился: «Думаю, нам надо пожениться». Это прозвучало совсем не как предложение руки и сердца, это прозвучало как некое умозрительное рассуждение, в котором говорилось не более чем о праве собственности.

Он вел себя как идиот. Он свалял дурака и кроме самого себя никого больше винить не мог. А теперь, когда он остался наедине с самим собой, быть может, навсегда, все, на что он способен, — это лишь повторить то, что заявил ей: «Думаю, нам надо пожениться», — вместо того, чтобы хотя бы самому себе обозначить свои чувства. А какие чувства? Он не знал и задумался.

Итак, что же он чувствовал?

Она волновала его.

Она была очаровательна, и он был пленен ею.

С ней он был счастлив.

Итак, что же это все значило?

Да, верно. Он влюблен. Он любит ее. Он хочет быть вместе с ней — всегда и везде. И он сам все испортил, потому что не сумел выразить свои чувства вслух.

Какой жалкий и несчастный человек!

Однако самобичевание вряд ли могло помочь найти выход из столь незавидного положения.

Надо было что-то делать, но что? Лашем задумался, мотнул головой и решительно направился в спальню.

Энни взяла Маргарет под руку и, поддерживая ее в прямом и переносном смысле, не спеша пошла к дому.

— Сейчас поднимемся в вашу комнату, и там вы все мне расскажете.

Маргарет послушно шла, ведомая горничной. Как хорошо, что на свете есть хотя бы один человек, который ее любит и которого любит она!

Хотя это было не совсем так. Изабелл, ее сестра, тоже любила Маргарет, как и ее муж, хотя последний скорее из чувства долга перед своей женой. Итак, по крайней мере два с половиной человека любили ее, что было очень даже неплохо, потому что имелось немало людей, которых вообще никто не любил и которые никого не любили.

Энни провела Маргарет в спальню, без лишних слов раздела ее, не выразив никакого удивления или осуждения по поводу столь неаккуратно застегнутого платья.

И только когда Маргарет уселась в свое любимое кресло, завернувшись в уютный халат, Энни задала давно мучивший ее вопрос:

— Что? Что с вами?

Маргарет закусила губу, чтобы не расплакаться. Говорить она не могла.