Как покорить маркиза

– Да, – продолжала Стефани, – это так. Ты нужен мне. Мне важно чувствовать тебя рядом, быть в твоих сильных руках, согреваться от твоей страсти. Наверное, мне не стоит говорить такие откровенные вещи, но я не могу иначе.

Хэтерфилд открыл рот, словно хотел что-то сказать. Но в итоге не вымолвил ни слова.

– Сейчас я пойду наверх, – продолжила Стефани. – Я не стану соблазнять тебя, умолять или требовать. Хочу, чтобы ты сам решил, как тебе поступить. Но я наде-юсь… – Она проглотила страх вместе с комком в горле, а потом очень нежно, едва заметно коснулась его рта своими губами. – Я надеюсь, что ты все-таки придешь ко мне.

– Стефани, подожди…

Но она повернулась прежде, чем Хэтерфилд продолжил, и пошла мимо молчаливых лодок в конец комнаты, где была лестница.

Хэтерфилд не знал, сколько времени он простоял там, в полночной тишине, глядя на висевшие на вбитых в стену крюках лодки. В воздухе все еще витал аромат Стефани и звучал ее голос.

«У нас есть любовь».

Хэтерфилд поднес ладони к лицу и посмотрел на них. Когда он начал заниматься греблей, на пальцах быстро появились уродливые кровавые мозоли, которые чуть подживали ночью, чтобы утром открыться вновь. Вскоре они превратились в мозолистые подушечки, которые остались навсегда. Это было единственное, что его не красило. Иногда ему приходили мысли бросить спорт или сделать перерыв на несколько зимних месяцев, и он тут же вспоминал мучительную боль первых недель на реке. Хэтерфилд знал – стоит ему хоть немного расслабиться – и загрубелости на пальцах смягчатся, руки отвыкнут от весла, и боль первых мозолей вернется, когда он вновь сядет в лодку.

Над его головой скрипнул пол под шагами Стефани. Что она сейчас делала? Наверное, готовилась ко сну. Стелила простыни и покрывала, ворошила угли в камине. Хэтерфилд закрыл глаза и увидел ее перед собой, в одной льняной сорочке мужского покроя, сквозь которую виднеются очертания груди. Картина была невыносимо соблазнительной. Он не мог смотреть на Стефани, когда каялся ей в своих грехах. Ей нужно было лишь опустить взгляд, чтобы увидеть его едва поддающееся контролю возбуждение. Он так сильно хотел ее, что у него болело все тело.

«Когда мы вместе, когда мы целуемся и ласкаем друг друга – все это хорошо, правильно и прекрасно».

Целовать ее. Ласкать. Держать в своих руках, заниматься с ней любовью. И лететь вместе к небесам.

«Потому что у нас есть любовь».

Хэтерфилд открыл глаза и еще раз глянул на свои шершавые, загрубелые руки. И, выбросив все сомнения из головы, направился к лестнице.

Стефани лежала на узкой кровати. Когда он вошел внутрь, она резко села.

Хэтерфилд открыл рот, но не смог выговорить ни слова. Вместо разговоров он снял пиджак и кинул его на стул. Потом расстегнул жилетку и положил сверху. Вот так, снимая с себя одну вещь за другой, Хэтерфилд медленно обнажался перед Стефани, пристально глядя на лицо любимой, следя за каждым ее движением. Ожидая, когда все изменится и Стефани поймет, что он ее недостоин.

Но этого не случилось. Она сидела неподвижно, словно кошка, и тоже внимательно смотрела на него. В неярком свете камина ее кожа сияла. Хэтерфилд положил носки на сложенные брюки и взялся за подол рубашки, которая не могла скрыть его отвердевшее естество.

Он снял рубашку через голову.

– Боже мой, – прошептала Стефани. Она встала на колени и протянула к нему руки.

Хэтерфилд сделал то же самое. Подушечки их пальцев соприкоснулись.

– Скажи это еще раз. Пожалуйста. – Его голос предательски дрогнул.

Стефани привлекла его к себе.

– Мы любим друг друга, Хэтерфилд.

– Еще раз.

– Мы любим.

Он начал целовать ее и каким-то невероятным усилием воли заставил себя касаться ее щедрых губ и сладкого языка нежно, почти невесомо. Его ладони заскользили вверх по ее рукам и зарылись в волосы Стефани.

– Послушай, – хрипло сказал Хэтерфилд, – я постараюсь быть ласковым…

– Все хорошо. Я не такая уж хрупкая, какой кажусь.

– Я знаю. – Он вдохнул аромат ее волос, кожи, ощущая всем телом тепло и приятную мягкость женственных изгибов Стефани. – Просто я боюсь, что когда мы начнем…

Ее руки ласкали спину, плечи Хэтерфилда. Он никак не мог докончить, и Стефани ласково повторила:

– Когда мы начнем…

– То я не смогу остановиться, – выдохнул Хэтерфилд.

– И не надо. Не останавливайся.

Он хотел сказать, что будет хотеть ее вновь и вновь; что его страсть, однажды найдя выход, станет ненасытной. Но Хэтерфилд откинул эти страхи о будущем и сконцентрировался на настоящем – на совершенной красоте, которую ощущали его губы и руки. Он начал ласкать грудь Стефани сквозь ткань сорочки, проводя большими пальцами по бархатистой твердости ее сосков. Наклонившись к одному из них, Хэтерфилд принялся щекотать его языком и посасывать губами. Стефани выгнулась навстречу, и его мужское орудие уперлось ей в живот.

Его любимая Стефани. Наконец-то она станет принадлежать ему. Наконец-то он овладеет ее прекрасным телом и отдаст свое взамен.